В наступившей тишине пронзительно зазвенела серебряная ложечка в пустом бокале, стоявшем на столике у окна!
Фогель поднялся, подошел к двери. На лице его блуждала растерянная улыбка.
— Так это ты и есть Анна, которая не слушает свой папа? Сколько же тебе лет?
— Семнадцать, — залившись краской, отвечала девушка.
— Ай-ай-ай, — растроганно покачал головой немец. — Такая милая и с какими-то дикими стариками пряталась в скиту.
Анна опустила глаза, и управитель почувствовал себя совсем неловко. Не зная, о чем спросить еще, похлопал себя по карманам, бормоча:
— Доннерветтер! Майне пфайфе... Где моя трубка?..
И вдруг сообразил, что предстал перед Анной в дезабилье. Он невольно поднес руку к голове и, убедившись, что парика в самом деле нет, вконец смутился. Кашлянул и лаконично распорядился:
— Мыть, хорошо мыть.
Пройдя в свою спальню, соседнюю с залом, он принялся критически разглядывать себя в зеркале. И вдруг привиделось ему: Она подошла из глубины зазеркального пространства и легко обняла его, Фогеля, отражение. Но кто была Она — та, с портрета, или эта юная раскольница?..
Когда спустя некоторое время Фогель снова появился перед Анной, он выглядел моложе, по крайней мере, на десять лет. На плечи малинового партикулярного камзола ниспадали букли парика. Шелковые чулки обтягивали марафонские икры. Пальцы, унизанные перстнями, сжимали золоченый набалдашник трости.
Комната была уже вымыта. Скользнув взглядом по полу, управитель сказал:
— О-очень хорошо. Ты будешь каждый день делать чистоту.
В дверях он опять остановился.
— Анна, я скажу приказчику, чтобы тебя и твою... эту женщину, с которой вас содержали в казарме, поселили здесь, в заводской конторе. И еще... У тебя есть другое платье? — он с неодобрением оглядел выцветший сарафан.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Как в скиту нас заарестовали, так барахлишка своего решились. Не дали Тихон Фомич даже узелки захватить, все в землянках огнем взялось.
— Ракалия! — вознегодовал Фогель и даже притопнул ногой, обутой в туфлю с широкой пряжкой. — Возьми вот рубль за работу — купишь себе платье да ленту в косу. Красную выбери, тебе к лицу.
Сказав это, немец досадливо закусил губу и быстро вышел.
Глухой скрежет гальки под копытами лошади, ровный рокот порожистой реки и лепет листвы прибрежного березняка, раскачиваемого ветром, неумолкающим хором звучали в полудремотном сознании Ивана. Поэтому он не слышал вкрадчивого шелеста кустов, не обратил внимания на звук треснувшей ветки. И полной неожиданностью было для него, когда с высокого обрывистого яра, подмытого вешней водой, метнулась человеческая фигура.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Литературный глобус «Смены»
Письмо с правдивыми показаниями Овчинников написал сразу после суда, но так и не отправил его
Земля помнит своих открывателей