— Наш мурманский вариант задумывался на основе бригадного и ориентировался на сдачу продукции! Это было просто и понятно рабочим. А теперь хотят построить здание без фундамента. Никакой он не коллективный — административный подряд. Он-то и дает возможность не считаться с мнением рабочих, более свободно распоряжаться людьми. А о каком воспитании. достоинства можно вести речь, если людей лишают последних прав?

Дальше — больше. Теперь начинают навязывать сверху аренду. Звонит мне знакомый бригадир: Владиславч Чахомович, сейчас вместо бригадного подряда вводят арендный, как мне быть? Я спрашиваю: ты работал на подряде? Вот так и работай. А что с арендой? Ну, запиши в договор, что там у тебя есть в бригаде — . две кувалды и три лопаты? — вот их и арендуй.

Все опять в страхе бегают: нужно срочно внедрять арендный подряд. А нужно ли? В конкретных условиях? Аренда — это лишь средство достижения цели. Главная цель — построить дом, цех, ферму. А возьмет ли бригада технику в аренду — это ее дело, навязывать тут нельзя. Но как раз о главном и забыли. Вот я читаю «Положение об аренде», выпущенное ВНИПИ труда. Там много чего написано, но ни слова о сдаче объектов. По-прежнему договор заключается на выполнение объемов — вал! Устал уже об этом говорить.

— Теперь эта бумага...

— Все, сейчас она пойдет по стране. Через полмесяца все отрапортуют — ура, мы на аренде!

— Полагают, передача предприятий в аренду сделает то, чего не удалось сделать призывами и лозунгами, — вернет человеку чувство хозяина.

— Это верно применительно к небольшим предприятиям. В масштабах, когда у рабочего перед глазами все производство. Тут он действительно станет хозяином. Но когда собираются, я знаю, передать в аренду Щекинский комбинат... 22 тысячи работающих! Гляди, какой размах! Вот эта глобальность нас и губит. 22 тысячи работников ничего в аренду не берут. Берут их руководители. А рабочие опять ничего не почувствуют.

Зачем идти по бездорожью, когда есть проторенная дорога? Движение должно быть поступательным — хорошее остается, плохое отсеивается. Деды оставили нам такое богатство — артельный подряд. А тут появляются «самородки», которые говорят, что все надо уничтожить и создать новое! Без прошлого нет ни настоящего, ни будущего. А мы каждый раз с нуля начинаем. Некоторые кабинетные почины напоминают мне какое-то грандиозное шоу. Еще ничего толком не сделано, а уже раздаются аплодисменты. Никак мы не научимся привлекать народ к обсуждению серьезных вопросов, выработке решений. По себе знаю. Я записан в какой-то комиссии Госстроя по хозрасчету, но ни в каких обсуждениях никогда не участвовал. Ни разу не приглашали! А я же не буду звонить туда каждый день — дескать, чем вы там сегодня занимаетесь, нужно ли мое присутствие? Видимо, многое еще делается кулуарно, в кабинетах. Я давно считаю, что необходимо созвать Всесоюзный съезд строителей, обсудить эти проблемы, и, наконец, что-то решить. Так жить дальше нельзя!

— Владислав Пахомович, в каждой командировке вы повсюду находили сильных людей, умных бригадиров, помогали им организовать настоящий, без показухи, бригадный подряд. Эти бригадиры становились лидерами, а потом... что с ними происходило потом?

— Вот это правильный вопрос... Когда мы создавали бригаду, которая могла быть не формальным «образцово-показательным примером»,.а служить настоящим примером для целого региона, происходило нечто непонятное. Мы действительно находили прекрасных, достойных людей. Беккер в Красноярске, Греков в Череповце, Глушенко в Старом Осколе — а сколько еще таких по стране! Куда они делись? Одних повысили, чтоб не было «белых ворон», других просто убрали. Приезжаю спустя время, Греков — начальник участка, Беккер — начальник управления. Когда я выразил удивление этим перемещением, мне сказали: «А какие, Владислав Пахомович, у тебя претензии? Мы же их продвигаем!» Действительно, формально никаких претензий у меня быть не может. Но рабочие коллективы, потеряв своих лидеров, потеряли и свое лицо. Вот если б тресты сначала создали три-четыре десятка таких бригад — тогда можно было б выдвигать бригадиров на более высокие должности. Их фактически убрали, чтоб не выделялись. А Глушенко — того просто «съели», не дали ему работать. Я давно заметил, что люди с обостренным чувством собственного достоинства многим неудобны, многим мешают. На их фоне особенно неприглядно выглядят приспособленцы, трусы.

— Раньше вы ездили по стройкам, помогая внедрять бригадный подряд. А теперь чем занимаетесь в командировках?

— Тем же самым. Но стало труднее. Руководителям удобнее работать, когда бригада лишена всяких прав, когда у бригадира нет договора на подряд. Потому что договор — это взаимные обязательства.

— А рабочие что говорят на сей счет?

— Возмущаются — с ними считаются все меньше. Когда бригады начинают говорить о своих интересах, проблемах — их тут же обвиняют в групповом эгоизме. А это проще всего — навесить ярлык. Рабочие поставлены в положение, унижающее их достоинство.

Скажу больше: они нередко даже не имеют возможности защитить это достоинство. Разве секрет, что простой рабочий обычно не может попасть дальше, приемной какого-либо начальника — всюду барьеры.

Дело, конечно, не только в барьерах. Никак не преодолеем мы страх — а он есть даже перед маленьким начальником. И не уважает его никто — а боятся.

Сейчас, повторяю, совсем другие времена, другие настроения. Но... тот же страх, чинопочитание. От страха руководителю приписывают и такие качества, которых он отроду не имел.

— Но теперь рабочие сами выбирают себе руководителей.

— А как проходят выборы? В основном — по плану, который составили где-то наверху.

— Раз мы заговорили о выборах... Что вы думаете о недавних выборах депутатов?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.