Забастовка

- Можете идти. Уйдете, когда вздумаете. Но в цеха вход запрещен во избежание эксцессов.

Дессер прошел по пустым комнатам дирекции. Курьер шел за ним вслед и сокрушенно вздыхал.

- Никого нет?

- Все ушли. Еще в субботу. Только господин Дюбуа остался, но он, прошу прощения, с рабочими.

- Машины осматривает?

- Прошу прощения, но господин Дюбуа забастовал.

Дессер громко рассмеялся: значит, и Пьер решил захватить завод!...

- Позовите господина Дюбуа.

Дессер попросил Пьера сесть, предложил ему папиросу и потом сказал:

- Простите, что я вас потревожил, но у меня к вам один вопрос. Чисто личный... Вы что же, решили захватить завод навсегда или на известный срок? Мне надо знать, как располагать своим временем...

- Это зависит от вас. Стоит вам подписать условия, и рабочие очистят завод.

- То есть капитулировать? Это не в моем характере. Я предпочитаю подождать... Желаю вам успеха. Да, я забыл спросить: как здоровье вашей супруги? Очень приятно... Теперь я могу покинуть ваш завод, не правда ли? До свидания.

Бретейль не походил на француза: он не терпел шуток, не любил пафоса, не пил вина. Маниакально опрятный, педантичный, сухой, он в парижских салонах казался чужестранцем... Два года тому назад Бретейль понял, что выход в насильственном перевороте. Он приступил к организации тайных отрядов. Каждый отряд состоял из пятидесяти человек, называемых «верными»; начальника именовали «латником». Для камуфляжа Бретейль образовывал спортивные кружки и землячества. Дело требовало средств. Бретейль не раз обращался к крупным капиталистам, но нарывался на отказ: он говорил не о пропаганде, а об оружии и пугал своей прямолинейностью. События последних недель его окрылили: теперь, когда бастуют миллионы, эти трусы из «Стального синдиката» наконец-то прозреют!...

Бретейль направился в «Союз уроженцев Меца»; там он должен был встретиться с генералом Пикаром. Бретейль прошел по Большим бульварам. Светились витрины; в них были выставлены плакаты забастовщиков, украшенные красными лентами. Возле некоторых магазинов стояли девушки с кружками «Для детей забастовщиков». Одни прохожие, хмурясь, ускоряли шаг, другие кидали в кружку монету. Когда девушка протянула кружку Бретейлю, он остановился и сурово сказал:

- В лагере вас научат работать. Генерал Пикар уже ждал Бретейля. Это был сухощавый человек лет шестидесяти, с кривыми ногами кавалериста, с множеством орденов и с уничижительной усмешкой.

Бретейль спросил:

- Как у вас?

- Дураки. И трусы. Боятся, что Блюм начнет чистить штаб.

- Настроение солдат?

- Гнусное. Коммунисты работают вовсю. Самое большее, на что мы можем рассчитывать, - это на нейтралитет армии. Я не говорю, конечно, о колониальных частях. Кстати, мне удалось перетащить два марокканских полка в Венсени.