Парадоксы яблочного изобилия

Когда в последних числах августа прошлого года я уезжал в командировку по Российскому Черноземью, прилавки московских магазинов, несмотря на разгар сезона, отнюдь не ломились от обилия фруктов. Из косточковых в продаже иногда появлялась недозрелая слива, семечковые были представлены первосортными — если верить ценнику — зеленющими на цвет, величиной чуть больше грецкого ореха яблоками, один вид которых вызывал оскомину и сводил челюсти. Этот фруктовый дефицит, собственно, и подсказал маршрут командировки.

Российское Черноземье, исстари яблочный край. находится, по нынешним меркам, рядом со столицей. Поэтому, казалось, именно здесь будет легче всего найти объяснение, почему в самый разгар сбора фруктов в очередной сезон отказывается функционировать долгожданный и не единожды обещанный конвейер «сад — магазин». В щедрости урожая я мог убедиться не только по официальным отчетам и запротоколированным выступлениям — мимо окон поезда, мчавшего меня в Мичуринск, яблочную столицу края, проносились огрузившиеся плодами сады, а во время коротких стоянок вагоны, по местной традиции, атаковывал «частный сектор с ведрами «штрифеля», «боровинки», «аниса», «папировки», «пепина шафранного» и еще каких-то других, неизвестных даже хозяевам, но удивительно аппетитных на вид сортов. Пассажиров упрашивали: возьмите, два рубля ведро — разве дорого? Однако покупателей было немного: ну кто поедет в Тулу с самоваром, а в Мичуринск с яблоками?

Ситуация показалась парадоксальной. Здесь — густо, в Москве — пусто.

Однако еще больший парадокс ждал в самом Мичуринске. В буфете гостиницы, где я жил, такая же, как в московских магазинах, слива, как ни странно, была почти в четыре раза дороже. На улицах с лотков продавали мятую яблочную мелочь с претенциозным именем «мечта», и хотя «мечта» стоила по-божески, честно говоря, на нее даже эти деньги тратить было жалко. Фруктово-овощные ряды колхозного рынка ломились от даров южных республик, потрясая покупателей броским колоритом и заоблачными ценами. Аборигены — груша «бессемянкам румяно-полосатый «штрифель», скромная папировка» — выглядели бедными родственниками на этом ярком празднике даров далеких земель и, сообразуясь с ситуацией, скромно грудились на заднем плане.

...Насколько помнится, у нас нет второго города. который бы был назван в честь ученого еще при его жизни. Старый Козлов получил свое новое имя в 1932 году, когда Ивану Владимировичу Мичурину было уже семьдесят семь лет. К тому времени работы великого естествоиспытателя имели уже всемирное признание.

Но главное — здесь продолжают начатое им дело. Научные исследования ведут основанная еще Мичуриным Центральная генетическая лаборатория (на правах института) и Всесоюзный научно-исследовательский институт садоводства. Кадры для села готовят плодоовощной институт и сельскохозяйственный техникум. Все они, между прочим, носят имя И. В. Мичурина. Забегая вперед, скажу, что. когда я знакомился с фруктовой проблемой на месте, в хозяйствах, почти всегда оказывалось, что мои собеседники либо учились, либо учатся в Мичуринске, или же поддерживают постоянный контакт с его учеными.

Яблоко в историческом аспекте...

Для лучшего понимания нынешней ситуации иногда полезно заглянуть в прошлое.

Как рассказал мне заведующий отделом экономики ВНИИСа Илья Михайлович Каганович, в

не витамины, а только диатез. Действительно, когда каждое пятое яблоко (и было оно в основном «антоновкой») выращивалось в Черноземье, откуда до главных потребителей, промышленных городов Центра, рукой подать, плодам курских, орловских, воронежских, тамбовских садов там было легко занимать доминирующее место.

Однако за истекшие десятилетия положение существенно изменилось. С той поры сады Молдавии, например, выросли в шесть с половиной раз, а Крыма — даже в семь раз. Если до революции Закавказье по площади садов едва опережало одну Воронежскую губернию, то теперь по этому показателю оно в два с половиной раза обошло все Черноземье. Хотя последнее тоже не стояло на месте — садов тут стало в полтора раза больше, — все-таки районы-«конкуренты» росли быстрее. так что теперь на Черноземный Центр приходится не каждый примерно пятый гектар сада страны, а где-то только двадцать пятый. Да и выгодное географическое положение значительно снивелировано техническим прогрессом. На дорогу в Москву самолет из Средней Азии тратит меньше времени, чем авторефрижератор, допустим, из Ельца или Обояни. Транспортные издержки? Потребитель согласен оплатить — было бы качество.

Такой вот расклад.

Понятно, яблоки — не пшеница, а сады — не зерновой клин. Из всех сельскохозяйственных отраслей плодоводство наиболее долговременная, и это обстоятельство в значительной степени сказывается на его судьбе. После закладки сада до первого промышленного плодоношения проходят долгие годы. Правда, потом урожаи можно собирать в течение нескольких десятилетий, хватило бы только терпения и средств дождаться их. Но с последними-то в этом краю всегда было нескладно.

Российское Черноземье лежит в зоне так называемого Подстепья, потому в его лике угадываются черты соседей и с севера и с юга. От степи оно взяло раздолье, но не тот распахнутый плоский простор Прикаспия, Задонья или Северной Таврии, отчего природный ландшафт выглядит там довольно-таки однообразно. Здесь земля всхолмлена и обильно изрезана глубокими оврагами. Последние не кажутся свежими резаными ранами на теле Земли, а скорее напоминают сложные, вытянувшиеся на десятки километров безводные речные системы с многочисленными крупными и малыми притоками. От северной родни Подстепье сохранило немногочисленные леса. Лишь в редких местах они образуют значительные массивы. А в основном лоскутками оттиснуты на неудобья, в буераки, на тощие почвы, где с плугом не пройти, а пройдешь, все равно не получишь урожая. Все. что можно распахать, превратить в поля, давно уж распахано до самых овражных урезов. Сами крутояры пошли под выпас, и острые овечьи копытца на сотни лет вперед высекли по их склонам многоэтажные террасы.

Здешние мужики испокон веков страдали от безземелья и, чтоб как-то свести концы с концами. искали приработка на стороне. Когда стал подниматься Донбасс, все Черноземье хлынуло на его заводы и шахты. Легкие на подъем уезжали туда навсегда, обремененные большими семьями — лишь на зимний сезон, возвращаясь в теплое время к сельским работам. Знаю это не из десятых рук. В Донбассе поработали мой дед и все мои дядья. На него сменили свою деревню мои родители, так как доставшийся к свадьбе клок земли прокормить молодую семью не мог. Тем, кого не убедил пример из моей семейной хроники. могу привести длинный список известных всей стране уроженцев Черноземья, стартовавших к будущей славе в Донецком бассейне. Однако ограничусь лишь одним человеком: Алексей Стаханов по происхождению наш, липецкий.

Да, но какое это имеет отношение к яблокам? Как ни странно, прямое. При остром дефиците земли для сельскохозяйственных культур сама собой устанавливалась жесткая табель о рангах. На первом месте стоял хлеб — он всему голова. Дальше — картошка, второй кормилец. Обязателен был овес, без которого не станет работать лошадь, главный транспорт и тягло. Высоко чтились просо и гречиха, кормившие кашей, и, естественно, конопля, дававшая волокно для посконной пряжи и домотканой замашки, одевавшая людей. Каждый крестьянин кроил свой надел в строгом соответствии с этой табелью. При дележе сады отодвигались в самый конец очереди, и чаще всего земли им уже не доставалось. Их не считали баловством, скорее роскошью, признаком достатка. Они были своеобразной визитной карточкой экономического состояния села или отдельного подворья. По ним судили: живут в нужде или достатке, трудяги или лядащие. Даже в пору осенних свадеб, когда, согласно обычаю, родственники жениха и невесты ездили друг к другу «смотреть дворы», их придирчивый глаз подмечал не только обстановку в доме, скотину на подворье, но и есть ли сад. Наличие последнего повышало «акции» будущей родни, и, наоборот. они падали, если в огороде за домом не было ни одного корня: человек без сада, известное дело, либо безнадежно беден, либо бесконечно ленив.

...И на весах экономики

Как ни странно, но в психологии людей эта табель о рангах сохранилась поныне. Сады живут долго, и в наш богатый на различные веяния и эксперименты век им не раз приходилось испытывать на себе результаты такой несправедливости. Известно, всякие блага достаются крайнему в последнюю очередь. Зато с них всегда — первый спрос. И чуть что не так — их первыми высекают под корень. В буквальном смысле.

Наберитесь терпения, прочтите цифры, с которыми познакомили меня в Мичуринске: для понимания истоков нынешней яблочной проблемы эти цифры дают очень многое.

Сейчас, согласно переписи, в центрально-черноземных областях (Воронежской, Тамбовской, Липецкой, Курской, Белгородской) имеется 149,1 тысячи гектаров садов. Из них 77,1 тысячи гектаров числится за совхозами и другими государственными хозяйствами, 32,6 тысячи гектаров — во владении колхозов, 39,4 тысячи гектаров — в пользовании населения.

Остановимся пока на садах общественного сектора, которые дают около шестидесяти процентов урожая. Их формирование происходило в несколько этапов.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.