– Да ты... да я... – забормотал старик сбивчиво и растерянно. – Да ты знаешь, кто ты...
Это было невыносимо. Надо было что-то делать!
Машина вдруг резко затормозила и встала как вкопанная.
Я не понял сразу, зачем это «нигилист» вышел и стал отстегивать брезентовый полог от заднего борта. И когда уже борт открылся и слетел на землю первый мешок – тут только дошло до меня и до мужика одновременно, потому что он сразу вцепился в другой мешок и заорал: «Ты что, Петро?!» А Петро поднял ко мне лицо и раздраженно бросил: «Помоги!»
Мужик спрыгнул на землю и остервенело кинулся на Петра, но тот легко оттолкнул его и со злой решимостью проговорил: «Ну давай, тронь меня!» И, не обращая уже больше внимания на мужика, закрыл борт, пристегнул полог на все до единого ушки, сел на свое место, и мы поехали, быстро удаляясь от летевшей нам вслед брани.
Но от нее только радостно было на душе.
Когда мы въехали в город, уже начало смеркаться. За переездом машина повернула направо к больнице, и я попросил Петра остановить, потому что отсюда мне было ближе до райкома. «Я довезу потом», – сказал Петр. «Ничего, – ответил я, – здесь рядом». Выбрался из машины и протянул руку Петру: «Спасибо!» Он кивнул, чуть улыбнувшись.
Я двинулся краем разъезженной улицы, стараясь не оступиться в снежную кашу, и в уме уже отчитывался перед Кустовым. Он, я знал, найдет немало ошибок и промахов в моей двухдневной деятельности «на местах» и не преминет указать на них с обычной своей прямотой и насмешливостью.
Я и сам знал, что действовал недостаточно умело. Но все же я не сделал ничего такого, за что мне теперь было бы стыдно.
Я шел, щурился от яркого весеннего солнца и думал: «Вот бы всю жизнь так!»
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.