Свои счастливые и скорбные года.

Какой бы ни был он, прошедший мимо,

Его наверно любит кто-нибудь...

И он не брошен: с высоты, незримо,

За ним следят, пока не кончен путь.

Как Бог, хотел бы знать я все о каждом,

Чужое сердце видеть, как свое,

Водой бессмертья утолить их жажду –

И возвращать иных в небытие.

Леди в белом

В ней не было черного, только белое. Многие современники вспоминают фразу совсем еще юной Зинаиды: «Я не знаю ваших московских обычаев. Можно ли всюду бывать в белых платьях? Я иначе не могу. У меня иного цвета как-то кожа не переносит». Конечно, эпатаж. Конечно, желание удивлять. К тому же она любила сильно краситься: густой слой румян и белил придавал ее лицу вид маски. В XIX веке так откровенно красились только актрисы.

Гиппиус – тоже актриса. Она играла людьми. Очаровывала, а после окатывала ушатом ледяной надменности, злыми насмешками и откровенным презрением. Ее ненавидели, терпеть не могли ее дурацкий лорнет, который она подносила к близоруким глазам, бесцеремонно разглядывая собеседника.

Андрей Белый, завсегдатай ее литературного салона, в мемуарах «Начало века» довольно язвительно описывает свою первую встречу с «дерзкой сатанессой»: «Тут зажмурил глаза; из качалки – сверкало; Гиппиус, точно оса в человеческий рост… ком вспученных красных волос (коль распустит – до пят) укрывал очень маленькое и кривое какое-то личико; пудра и блеск от лорнетки, в которую вставился зеленоватый глаз; перебирала граненые бусы, уставясь в меня, пятя пламень губы, осыпаяся пудрою; с лобика, точно сияющий глаз, свисал камень: на черной подвеске; с безгрудой груди тарахтел черный крест; и ударила блесками пряжка с ботиночки; нога на ногу; шлейф белого платья в обтяжку закинула; прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленяющую сатану…»

С 1906 года Мережковский, Гиппиус и Философов жили, в основном, за границей, чаще всего в Париже и на Ривьере. Вернулись на Родину они уже перед самым началом мировой войны, весной 1914 года. По религиозным мотивам Мережковские сугубо отрицательно относились к любой войне. Свой патриотизм они видели не в том, чтобы, подобно многим тогда, повсюду восхвалять силу русского оружия, а в том, чтоб объяснить обществу, куда может привести бессмысленное кровопролитие.

Королева в изгнании

Став в царской России живой легендой, царицей литературного круга, Гиппиус вскоре вынуждена была покинуть свой трон. После 1917 года она открыто порвала с теми, кто поддержал революцию, публично отругала Блока за его поэму «Двенадцать», рассорилась с Белым и Брюсовым. Поняв, что ничего не изменится, Мережковские запросили разрешение на выезд, но их не выпускали. Наконец, в 1919 году им удается вырваться из страны.

Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов и секретарь Гиппиус Владимир Злобин нелегально перешли польскую границу в районе Бобруйска. Затем были Минск, Варшава, Париж, где еще с дореволюционных времен сохранилась квартира.

Гиппиус вновь оказалась в привычном кругу: Бальмонт, Бунин, Куприн, Бердяев. Деятельная Зинаида Николаевна тут же организовала литературное общество «Зеленая лампа», где, как в инкубаторе, выращивала новые таланты. Общество просуществовало до 1939 года – до начала войны.

С возрастом Гиппиус почти не менялась. Но менялось окружение: многие из тех, кого она помнила, кого «вывела в люди», умерли или разъехались. А новым поколениям литераторов она не была близка…

Когда в 1941 году умер Мережковский, она долго не могла поверить в утрату. Говорили даже, что поэтесса собиралась покончить с собой. Но деятельная натура не дала ей этого сделать. Гиппиус стала писать воспоминания о Мережковском, но мемуаров закончить не успела.

Умерла «леди-денди Серебряного века» в 1945 году в Париже, где и была похоронена на знаменитом Сент-Женевьев де Буа, рядом с мужем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.