Цирюльник ловко взбил белоснежную мыльную пену. – Синьор маэстро, – сказал он весело, с театральным жестом, – прошу! Пока Россини усаживался перед маленьким зеркальцем, синьор цирюльник правил бритву на широком ремне. – Синьор, как ваше имя? – спросил Россини. – Франческо Пироли, маэстро. – У цирюльника хитровато поблескивали глаза-маслины, занятно прыгали густые усы на подвижном коричнево-матовом лице. Он был значительно старше заезжего композитора, которому исполнилось двадцать три года или что-то около того.

– Прекрасные бакенбарды, – сказал Пироли, – и мы их сохраним. – И он подмигнул, как истый римский цирюльник.

– Благодарю вас.

Вскоре легчайшая пена покрыла щеки композитора чуть ли не до самых бровей. Брадобрей склонился, приняв изящную позу, и приступил к делу с величайшим мастерством. Одновременно начал свой монолог:

– Синьор герцог прекрасно знает свое дело. У него особый нюх на таланты. Уж поверьте мне! Театр «Торре Д'Арджентина» давно бы прогорел без него. И еще скажу, синьор маэстро: ваша опера «Торвальдр и Дорлиска» непременно понравится римской публике. Уж поверьте мне! Да, да! Это самое: «тра-тра-тра-ля-ля-ля!» В первом акте. Просто бесподобно! А еще скажу... – Брадобрей понизил голос: – Мы знаем, что вашего отца в Пезаро прозвали Вивацца. И это хорошо! Человек должен быть весельчаком, живчиком. Замечательное прозвище, синьор маэстро! – и уже почти заговорщически: – А в театре вас уже прозвали Вивацца-младший. Да, да! Они все знают о вас! Уж поверьте мне!

Обычно цирюльники обо всем хорошо осведомлены. И Россини приписал и эту осведомленность профессии Пироли. Но, кажется, на сей раз немножечко ошибся. Это вскоре выяснилось...

Закончив свое дело и щедро надушив маэстро, цирюльник отошел на два шага назад и, любуясь своей работой, произнес:

– Великолепно, синьор маэстро! Потом уложил цирюльнические приборы в кожаную коробку.

– Синьор Пироли, – сказал Россини, доставая из кошелька монету, – вы мне нравитесь. И мне в голову пришла счастливая мысль: если импресарио предложит мне написать оперу, – а дело идет именно к этому, – я напишу оперу-буффа...

– Потрясающе, маэстро! Именно опера-буффа. Уж поверьте мне!

– Это не все. – Россини посмотрел на себя в зеркало, причесал волосы. – Но это будет опера-буффа на пьесу синьора Бомарше «Севильский цирюльник».

– Как? – Брадобрей аж подпрыгнул от удивления.

– Да, синьор Пироли, только Бомарше.

Вдруг Россини задумался, глядя на изумленного Пироли: уж очень много знает этот цирюльник. Знает наверняка, что «Севильского цирюльника» уже написал Паизиелло, написал прекрасно. Этот цирюльник понимает, сколь дерзко писать снова «Севильского цирюльника». Да еще кому? Молодому композитору! Или этот Россини собирается затмить славу великого Паизиелло? Но главное, пожалуй, не в этом: разрешит ли импресарио синьор герцог Чезарини выбирать либретто. Несомненно, Чезарини уже заготовил либретто... Да и труппу подобрал соответственно...

– Синьор маэстро, – сказал Пироли, – слышать все это просто удивительно. Но вам виднее. До встречи!

Россини насторожился:

– Как – до встречи?

– До вечера.

Россини не понял брадобрея. Тот улыбнулся и многозначительно сообщил:

– Я же первый трубач в театре «Торре Д'Арджентина», синьор Россини.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.