– Тебя зовут, хозяйка. Спеши, – потянула Надю, пошла по-прежнему босиком к калитке, решительно, не оборачиваясь.

Они уже почти дошли до калитки, когда Люба крикнула сзади:

– Девочки, подождите!..

Она шагнула к ним, взялась руками за горло, словно что-то давило ее, не давало вздохнуть, но из дома снова крикнули: «Люба! Люба» – и она бессильно опустила руки, остановилась, только смотрела вслед подругам, долго-долго смотрела, пока не скрылись они за поворотом к станции...

Вот, пожалуй, и все, что я узнал об истории трех подруг, одну из которых зовут Верой, другую – Надеждой, а третью – Любовью. Когда Володя, друг (я пока не рискну назвать его иначе) Веры, рассказывал мне о них, об их старой мечте, об их дружбе, о свадьбе этой рассказывал, так он даже удивился, неожиданно подметив нелепую странность:

– Смотрите, как не по адресу имя-то попалось – Любовь...

– А остальные – по адресу?

– Наверно, да. Только разве в имени дело?

Тут он был нрав: не в имени. В характере. В личности.

– А характер у Любки сильный, – сказал Володя. – Ведь на что решилась: продать себя. Задорого, но продать. – Он помолчал, подумал, добавил нерешительно: – А вообще-то она девчонка неплохая, добрая, только несчастная. Из-за характера и несчастная. Мы о ней с самой свадьбы ничего не слыхали: не звонит, не появляется, тоже характер проявляет. А ведь хочется, наверняка хочется увидеть подруг.

– А им?

– Им тоже. Только молчат они. Верка – та до сих пор кипит, а Надя ее остужает. Обеим горько: они же ее любят, хотя и предала она дружбу.

– А может, вернется?

– Вернется? – Володя отрицательно покачал головой. – Ну, нет. Мы же не зря ее характер вспомнили. Она свою партию на десять ходов вперед продумывает. И фигур обратно не берет. Да что мы все о ней да о ней? Хотите пойти к нам в клуб? Там сегодня наш оркестр выступает и Надежда петь будет.

Я хотел. Мы – Володя, Вера и я – сидели в первом ряду перед самой эстрадой, так, что приходилось задирать вверх голову, чтобы увидеть Надю.

Она вышла на сцену в длинном цветастом платье с широкими рукавами («Сама сшила», – шепнула Вера), взяла микрофон с подставки, запела тихонько.

«Выходит замуж молодость, – пела Надя, и чуть слышно аккомпанировал ей саксофон, и металлическая щетка ударника едва касалась инструмента. – Не за кого, за что. Себя ломает молодость, – пела Надя, и голос ее – не сильный, но чистый, – шел по залу, – за модное манто, за золотые горы и в серебре виски...»

Она пела о богатой свадьбе, о веселом гулянье, о разбитой на счастье посуде, о тоненькой невесте в белом, почти нереальном платье, о счастливой невесте, о несчастной невесте.

О Любке она пела, о Любке! Иначе почему Вера стиснула платок в кулаке, подалась вперед, шевелила губами, повторяя за Надей слова песни: «Где пьют, там и льют. Слезы, слезы, слезы льют».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.