– За кого, за кого? – кричала Вера, колотила ладошками по одеялу, подпрыгивала на кровати. И даже всегда сдержанная Надя забыла о своей неторопливой солидности, смеялась радостно, ловила Веру за юбку, пыталась остановить:
– Сумасшедшая, кровать поломаешь, комендант убьет.
– Ну, хватит восторгов. – Люба вырвалась, встала. – Свадьба – в субботу за городом, на даче. Давайте договоримся: приедете на свадьбу, все увидите, все узнаете. А до того никаких вопросов. И об институте не надо. Потом. Ладно?
– Как хочешь. – Вере даже понравилась такая таинственность, а Надя спросила тихонько:
– Ты счастлива, Любка?
Люба посмотрела на нее как-то странно, с усмешкой, сказала скороговоркой:
– Счастлива, счастлива, как же иначе. – И добавила: – Ужинать давайте. Голодна – слона съем.
Вера заснула сразу, как погасили свет, чмокала во сне губами, сопела в подушку. Надя лежала без сна, улыбаясь про себя, и вдруг услышала, что Люба всхлипывает. Она вскочила, пробежала босиком по холодному полу, села к подруге:
– Что с тобой?
Люба резко отвернулась к стене, сказала хрипло:
– Ничего. Это я так просто. Ты спи, Надюшка, спи, завтра вставать рано.
...Стоит ли долго рассказывать о свадьбе? Взлетали качели – дубовая доска на крепких веревках: вверх-вниз, вверх-вниз! Качалась земля под доской-ладьей: вверх-вниз! Звенела чешским хрусталем майская Малаховка: горько, горько!
Ах, какой дом, какие хоромы будут у простой девчонки Любушки: двухэтажные, с двумя верандами. А какие ковры в хоромах, какая мебель, какие картины на стенах! И вишневая «Волга» у крыльца, украшенная лентами и цветами; – своя, своя! И черное полированное озеро дорогого рояля в гостиной – завидуй, Надька! И сосновый лес на участке в полгектара – не заблудись с похмелья!
Стоит ли долго рассказывать о свадьбе? Стоит ли, если взлетают к небу качели и качается земля под ними: голова бы не закружилась...
...Вера потихоньку выбралась из-за стола, отмахнулась от пожилого толстяка, от соседа, от кавалера свадебного: «Куда же вы, Верочка?» – пробежала по комнатам, хлопнула дверью веранды. Скинула выходные туфельки, пошла по колючей от сосновых иголок земле босиком – как в детстве, как по-над Волгой, дома. В глубине сада за молоденьким ельником нашла Надю. Она сидела прямо на траве, подтянув колени к подбородку и положив на них голову, смотрела куда-то, молчала. Вера тоже молча села рядом, обняла подругу, потом не выдержала, спросила тихонько:
– Что же это, Наденька?
А та повернула к ней лицо, и Вера увидела, что оно мокро от слез,
изумилась: Надя, Наденька, где же твоя всегдашняя выдержка?
– Вот все и кончилось, Верочка, – сказала Надя. – Была у нас подруга, и нет ее. Не добраться теперь до нее.
– И не надо. Не велика потеря.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Василий Шукшин