Когда машинист Василий Богданов попросил слова для выступления, он еще не был уверен, получится ли у него так же умно и складно, как у других. Он знал только, что в управлении его дороги много безобразий, прямого вредительства, что Москва, любимый нарком и собравшиеся на активе железнодорожники должны знать обо всем; большевик не может молчать в этом случае.

И то, что позади трибуны, в президиуме, сидел и внимательно слушал Богданова Лазарь Моисеевич, а впереди затаил дыхание огромный зал, наполненный сотнями людей, хотя и волновало машиниста, но как - то по - хорошему, так, что речь сама собой получалась боевая и страстная.

Дело уже подходило к концу, все, что нужно было сказать, было сказано, когда нарком прервал Богданова. Потянувшись через стол, нарком громко, чтобы весь зал услышал, спросил начальника дороги, сидевшего в первом ряду:

- Это ваш заместитель докладывает?

- Нет, товарищ нарком, это машинист, - ответил начальник дороги.

И Лазарь Моисеевич, как будто получив исчерпывающий ответ, опустился в кресло и весело улыбнулся всему активу, так что оживление мгновенно заколебало ряды.

- То - то же! Я и сам знаю, что машинист...

Еще несколько заключительных слов, и Богданов под бурные аплодисменты сошел с трибуны.

Простая реплика наркома - одна из сотен реплик, которыми он углубляет речи товарищей, придает им особенный смысл, - простая реплика, а Богданов вдруг оказался на вышке, откуда видна вся жизнь, откуда ясно видно, что еще и 30 лет не прожито, а впереди много дел и что его рабочая забота - теперь уже забота о государстве.

Кто - то локтем толкнул Богданова в бок, и машинист услышал обращенный к нему вопрос наркома:

- Не хотите ли, товарищ Богданов, поработать машинистом - инструктором?

- Нет, не хочу...

Нарком помолчал.

- А какие причины отказа?

- Чувствую себя недостаточно подготовленным.

- А других причин нет?

- Нет, Лазарь Моисеевич.

- А если мы вас направим на курсы? - улыбнувшись, опросил нарком.

- Лазарь Моисеевич, пойду на любую работу! - с умоляющей интонацией согласился машинист, и сердце его взволнованно забилось, потому что снова вокруг него и волнами до самых дальних рядов радостное движение заколебало зал, снова ощутилось в этом движении единство мыслей и чувств сотен людей и тысяч, многих десятков тысяч, стоявших за ними по всей огромной стране: у железнодорожных стрелок, у диспетчерских телефонов, в тамбурах спальных вагонов и в паровозных будках.

* * *

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.