Василий Богданов

И через минуту паровоз уже гудел на полном ходу у станции.

* *

Поздно вечером Богданов приехал с чемоданом на вокзал к поезду, который должен был его отвезти в Москву.

Он оставил свой чемодан в купе, покурил в тамбуре и вышел на перрон.

Северное июньское небо держало в своей бледно - зеленой глубине две - три звезды - не больше; зато станционная земля - с ее паровозными прожекторами, красно - зелеными созвездиями стрелок и белыми клубами пара на мазутно - черном фоне - казалась яркой, нарядной и праздничной.

У паровоза возился знакомый машинист, товарищ отца, маленький быстрый старичок с колючими глазами, с коротенькой седенькой щеточкой усов над губой.

- Разводишь пары, Тимофеич? - спросил Богданов вместо приветствия.

- А ты, пащенок, опять в Москву? - с притворной строгостью спросил старый машинист.

- Учиться на курсы. Буду инструктором.

Старики любили Богданова. Они любили его, может быть, потому, что он был сыном их товарища по депо, всю жизнь работавшего на этой дороге; они знали Васю с мальчишеских лет: он вырос на их глазах, ходил в школу с их детьми; они гордились им теперь как собственным питомцем.

Старик взобрался по лесенке в паровозную будку.

- Иди к нам, - сказал он.

Раздался сигнал, и Богданов уже на ходу вскочил на паровоз.

В грохоте нарастающего железного бега старичок придвинул к уху Василия седую колючую щеточку усов.

- Скоро будешь со звездочкой? - спросил он, и глаза его заулыбались.

- Звездочку? - усмехнулся Богданов. - Нет, Тимофеич, в начальники депо безусых не назначают. Это еще не скоро...

- А я тебе говорю: скоро! - закричал старик. - Я прежде наркома знаю: будет у тебя в этом году звездочка в петлице.

Поезд уже вышел в поле. Мелькнули огненные окна колпинских цехов. В светлой переливающейся дымке ночи осталась позади Любань.

Богданов высунулся в окно. Ветер бил в лицо. Грохот колес, то усиливаясь, то ослабевая, вел какую - то свою, сложную мелодию:

«... Завтра учеба... Москва».