В боях завоеванный мир

ну танка хотя бы взводом пехоты. Атака состоялась на рассвете, но освободить экипаж так и не удалось.

Экипаж Пашинина дрался в окружении более трех суток. Когда у танкистов кончились боеприпасы, фашисты подтащили пушку и в упор расстреляли машину. В пылающем танке погибли старшие лейтенанты Пашинин и Митрофанов, старшина Каталонский. Только старшему сержанту Бовту удалось пробиться к нам и рассказать о последнем бое экипажа.

Галахово мы в конце концов освободили. Когда открыли люк опаленного танка, в полумраке увидели три будто ссохшиеся мумии. Чуть тронули механика-водителя – он рассыпался, превратившись в кучку золы.

В оценках и наблюдениях Куликова все время чувствовалось, что принадлежат они военному человеку. Это естественно: такова его профессия. Но что я отметил про себя: он никогда не останавливался только на военной стороне, шел ли разговор о человеке или о событии.

Заговорили о его самых близких боевых товарищах.

– Игорь Алексеюк и Женя Лысенко – пожалуй, самые близкие. Отважные ребята и очень грамотные офицеры. Лысенко летом сорок первого имел два ордена Ленина, причем один за героический рейд в тыл противника еще во время финской кампании. После он стал Героем Советского Союза. А погиб в Венгрии в сорок пятом. Игорь тоже был отличным танкистом. Любое самое трудное задание выполнял точно и очень умело. Несмотря на молодость, он был очень эрудированным человеком. Мог часами подряд читать наизусть стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, отрывки из трагедий Шекспира. Любил музыку. Отлично пел. Как-то я послал его в разведку, он вернулся, доложил о результатах.

– Иди в землянку, отдыхай, – говорю ему.

– Я лучше на танке посплю. Подышать весенним воздухом хочется.

Он постелил себе на трансмиссии. И надо же шальной мине рвануть как раз рядом... Сколько талантливых людей забрала война...

Спросил, кого из крупных советских военачальников он считает образцом. Куликов назвал маршала Рокоссовского, генералов Батова, Чистякова, под чьим командованием ему довелось служить во время войны. Как и положено военному, Виктор Георгиевич рассказал, какие из проведенных ими операций он считает наиболее выдающимися, объяснил, почему. А кончил свой рассказ так:

– Они оставили след в моей памяти еще и тем, что были человечными, очень бережно относились к солдату, старались добыть победу меньшей ценой.

Маршал Куликов рассказывал о былых сражениях, а я никак не мог отделаться от одной мысли: когда

окончилась война, ему, майору, начальнику штаба бригады, еще не было и двадцати четырех! И я спросил:

– Виктор Георгиевич, вы и ваши товарищи были тогда очень молодыми. Конечно, такая война забирала всего человека полностью. Но не одной же ею он жил...

Он понял сразу:

– Конечно, нет. Мы даже влюблялись, хотя время было суровое...

И он рассказал, как встретился со своей будущей женой. Было это весной сорок третьего на Смоленщине, совсем недалеко от Ярцевского района, родины Маши Заикиной, теперь уже Марии Максимовны Куликовой. В начале войны она. выпускница медицинского училища, попала военфельдшером на фронт. Отступала от границы до самого Калинина, прорывалась из окружения, уходила от врага лесами, болотами. О своих знала только: отец на фронте, а мать осталась с двумя братишками в смоленской деревне в оккупации.

И вот весной сорок третьего танковая бригада, где служил Куликов. стояла в лесу недалеко от местечка Пречистое, а в соседней деревеньке Вишневке расположился полевой хирургический госпиталь, где служила Маша.

– На фронте как раз было затишье, на Первомай госпиталь прислал к нам свою концертную бригаду, в основном девушек-медсестер. На другой день мы нанесли в Вишневку ответный визит. Пошли все мои друзья: Игорь Алексеюк, Женя Лысенко, Яков Милых. Степан Карсуков. День праздничный, мы. молодые, естественно, устроили танцы под баян Яши Милых.

Потом мы стали бывать у девчат, едва удавалось выкроить свободный часок. Подружились. А когда началось наше наступление и бригада ушла вперед, начали переписываться. В конце декабря госпиталь и бригада опять оказались почти рядом. В общем, улучил я свободный часок, повидался с Марией Максимовной. А на другой день явился к начальнику госпиталя уже не один – с бригадным врачом Л. Беркманом. У нас как раз освободилась должность медсестры, ну я и надеялся, что они договорятся о переводе моей невесты к нам. В канун Нового года приказом начальника санитарного управления фронта медсестра Мария Максимовна Заикина прибыла в 143-ю отдельную Невельскую танковую бригаду для прохождения дальнейшей службы. И в тот вечер был накрыт маленький свадебный стол. С тех пор мы вместе.