— Это их дело, – пожал плечами Даниличенко.

— И платить за льготный день 100 процентов...

— Как на ЦБЗ.

— Как на ЦБЗ, вы не хотите, – с наигранным отчаянием махнула рукой Тамара Александровна. – Я разговаривала с ребятами, они говорят, что теряют на этом довольно много. Некоторые сдельщики до тридцати – сорока рублей в месяц.

— Ну, это положим. А потом приобретают-то они больше – образование! Вот что им нужно втолковывать.

— Втолковываем, – вздохнула Тамара Александровна.

— А вот падать духом не надо, – улыбнулся Даниличенко. – Наше дело правое? Значит, победим.

Валентина Григорьевна

Сияющий августовский свет из конца в конец просвечивал зеленую Красносельскую улицу. Бесконечные тени тянулись по пепельной брусчатке. Из домов, прятавшихся среди деревьев, не слышалось ни звука, и ей казалось, что далеко вокруг нет никого, кроме них. Большая женщина вытерла тяжелыми рабочими руками заплаканные глаза

– Господи, я всю жизнь руками работаю, а здоровая, как лошадь. А на дочку такая напасть... Вы уж извините меня, но не могу – измучилась. Иду по улицам и вдруг по лицам встречных пони маю – плачу. Сама уже не замечаю. Извини, дочка, пойду я.

Дочь этой женщины, талантливая девушка, готова была ради своей мечты работать и учиться дни и ночи напролет, а врачи из-за болезни с шестнадцати лет советовали ей утомляться как можно меньше. Она пошла в вечернюю, здесь ее несколько раз увозила «Скорая» прямо с занятий. А как она хотела учиться, знать, уметь все на свете! Но иногда не выдерживала, падала духом, смотрела на мать, на Валентину Григорьевну, убеждавших, что скоро все образуется, ведь улучшение очевидное, пустыми глазами. И молчала. А они говорили, говорили...

Но, к сожалению, судьбы их учеников зависели не только от усилий учителей. Взять того же Виктора Захватова. Анна Афанасьевна после всех колебаний все-таки дала ему справку – вдруг призналась смущенно в учительской: «Давайте еще немного его поперевоспитываем. Жалко же парня бросать». А в армию Виктор все же ушел. Отец его лично ходил к военкому, просил: призовите. Призвали. Школу он так и не закончил.

Валентину Григорьевну вдруг окликнули, она обернулась – Нина Чурилина. В прошлом году бросила десятый класс, куда-то уехала, сказала, что учиться больше сил нет.

— А я вот вернулась, – смущенно сообщила Нина. – Кабельщицей устроилась на заводе. Только мне не нравится, хочу по другой специальности работать, курсы какие-нибудь закончить. А откроешь газету – там все на базе среднего образования. Я вас третий день поджидаю. Знаю же, – засмеялась она, – что вы сейчас по домам ходите, учеников собираете – училась как-никак.

— Приходи, будем рады.

— Валентина Григорьевна, – еще счастливее рассмеялась Нина, – а я ведь не одна приду – с мужем. Мы с ним хотим в одном классе учиться. И вообще я теперь не Чурилина, а Соцкая.

«Повезло, – думала Валентина Григорьевна, – сразу двух учеников в подарок получила. Вот и ответ на вопрос: «Стоит ли убивать столько времени на беготню по ученикам и предприятиям?»

Валентина Григорьевна Янина работала в вечерней только второй год. Раньше работала в дневных, с детьми; привыкла к их открытости, ласковости, легким слезам и легкому смеху. А тут столкнулась с давно сформировавшимися людьми, повидавшими в жизни побольше. Судьбы у многих трудные, несложившиеся. Словом, поняла, что побаивалась не зря.

И другое мучило: как учить? Пробелы в знаниях у многих обнаружились удручающие, непостижимые.

– А учить надо полегонечку, шажочками, – успокаивала ее Анна Афанасьевна. – Как тех, кто долго голодал, кормят? Самым легким, крошечными порциями, иначе исход печальный. У нас, конечно, не умирают, а просто бросают школу. Но для нас это и есть самое печальное. Начинаем с повторения. Математики наши в девятых классах начинают с программы шестого. И еще важно на каждом шагу доказывать – ведь мо жете, справитесь. Чтобы не отпугнуть. Терпение нужно большое. И нам и им. Нам – побольше.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.