— Однако сейчас из-за острой нехватки средств нам придется произвести сокращение штатов. Кое-кто в администрации настаивает, чтобы мы избавились от вас. Они мотивируют это вашими политическими воззрениями. Я, честно признаться, нахожусь под сильным нажимом.

— Решайте так, как сочтете нужным, — ответил Шенфельд и вышел.

На следующее утро его разбудил звонок в дверь. Открыл. На пороге — полицейские. Они предъявили ордер на обыск и долго рылись в вещах, перетряхивали белье.

— Что вы стараетесь найти? — не выдержал Томас.

— Не прячете ли вы, профессор, оружие? — сквозь зубы процедил полицейский.

Другой добавил:

— Такие, как вы, ждете не дождетесь, чтобы начать в нас палить, хотя изображаете из себя пацифистов.

Они, естественно, ничего не нашли. Но, уходя, пообещали:

— Мы еще вернемся...

— Убежден, что обе встречи — и с ректором, и с полицейскими — были спланированы заранее, — замечает Шенфельд, — Если не приму к сведению «стоящие перед ректором проблемы», то, может быть, испугаюсь полицейских?

Выбросить на улицу видного ученого пока не решились. Но его снова и снова предупреждают: сделаем это, когда введем закон о «запретах на профессии» по западногерманскому образцу. Может ли это произойти? Правые добиваются такого развития событий. Они устроили в Зальцбурге сборище и потребовали отстранить от работы всех сторонников мира, запретить их митинги. Свое требование подкрепили «делом» — взорвали бомбу в центре города.

Однако, несмотря на обыски, запугивания, клевету в прессе, Шенфельды продолжают борьбу. Знаете, куда мы первым делом направились, когда Томас и Мариа предложили мне посмотреть Вену? Нет, не к летнему дворцу Шенбрунн — шедевру австрийской архитектуры. И не к другому дворцу — Хофбург, который семь столетий принадлежал династии Габсбургов, а ныне музей и одновременно резиденция президента республики. И не в великолепный парк Бельведер метрах в ста от дома Шенфельдов.

Томас и Мариа привезли меня на Шварцен бергплатц. На площади в окружении стройных серебристых елей стоит русский парень в солдатской каске, с автоматом на груди. В его руке древко знамени. Он смотрит на город с высоты своего постамента, на котором высечены имена советских воинов, павших в апреле сорок пятого за освобождение Вены...

II

Одна из самых знаменитых площадей Мадрида — Пласа-Майор. Вымощенная брусчаткой и замкнутая со всех сторон, она идеальное место для, выражаясь современным языком, всякого рода шоу. Здесь сражались на турнирах рыцари, устраивались корриды, пылали костры инквизиции. На Пласа-Майор были провозглашены королями Филипп V, Фердинанд IV, Карл IV. Ныне тут много кафе под открытым небом.

Часто на Пласа-Майор проводятся митинги. Однако происходившее в тот день вряд ли назовешь митингом — человек шесть развернули простыню, на которой зеленой краской было выведено: «Испанским рабочим не нужен Ортеги».

Ортеги? Кто это? И почему он не нужен испанским рабочим? Спрашиваю у стоящего рядом мужчины. Пожимает плечами, он турист из Франции.

Подхожу к тем, кто держит простыню.

— Ортеги — предатель. Он хочет, чтобы нас всех выгнали на улицу. — Девушка в джинсах жестикулирует так, что простыня дергается.

Из ее быстрой речи выясняется следующее. В Мадриде есть завод «Пегасо». Завод очень крупный, он выпускает автобусы и грузовики, которые колесят по дорогам многих стран. Неделю назад на нем началась забастовка. Хозяева отказываются выполнить требования рабочих и повысить зарплату. Более того, позавчера они заявили бастующим: если через три дня не вернетесь к станкам, будете уволены. Мануэль Ортеги, заваривший всю кашу, ответил: «Мы не выйдем на работу, пока не добьемся своего» — и настаивает, чтобы стачка продолжалась.

— А вы намерены закончить забастовку? — интересуюсь я.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.