В один из осенних вечеров 1956 года в моем кабинете в Минске раздался звонок аппарата правительственной связи. Звонили из ЦК КПСС.

– Петр Андреевич, завтра утром вам необходимо быть в Центральном Комитете.

– По какому вопросу? – спросил я. Мой собеседник сделал паузу, а затем ответил:

– В Москве узнаете...

К тому времени я уже много лет работал в родной Белоруссии, являлся членом бюро, секретарем ЦК Компартии республики. Занимался вопросами промышленности, строительства и транспорта. Дел было, как говорится, невпроворот. Лишь немногим более десяти лет прошло после окончания Великой Отечественной войны. С братской помощью народов всех союзных республик, и прежде всего великого русского народа, Беларусь вставала из руин и пепелищ. Каждый новый завод, каждый новый дом – и в Минске и в других городах республики – создавались неимоверным трудом, ценой огромного напряжения сил.

Поздно вечером выехал в Москву. К 9 часам утра уже был в Центральном Комитете. Через несколько, минут узнал, что накануне состоялось решение о направлении меня в Пекин на должность советника-посланника с присвоением ранга Чрезвычайного и Полномочного Посла Советского Союза.

– Дело в том, – сказали мне, – что наш посол в КНР академик Павел Федорович Юдин тяжело заболел. И вам завтра же нужно вылетать в Пекин.

Все это явилось для меня полной неожиданностью. Я попытался возражать, но мне было категорически заявлено: решение принято, и не следует тратить времени на разговоры...

По прибытии в Пекин мне повезло: по-доброму встретили меня и посол Советского Союза Павел Федорович Юдин и весь коллектив посольства. Особенно тепло хотелось бы сказать о Павле Федоровиче.

Это был старый коммунист, вступивший в партию еще в 1918 году. В свое время окончил Институт красной профессуры, а затем возглавил этот институт. Директорствовал он и в других институтах Академии наук и Объединениях государственных издательств. В 1953 году его утвердили Чрезвычайным и Полномочным Послом Советского Союза в Китайской Народной Республике.

Павел Федорович Юдин – высокоэрудированный человек, крупный советский философ и общественный деятель, академик АН СССР. Его основные труды по проблемам диалектического и исторического материализма, научного атеизма, теории научного коммунизма, истории марксистско-ленинской философии широко известны. На XIX и XX съездах партии он избирался членом ЦК КПСС, был депутатом Верховного Совета СССР. Собственно, он и был моим первым наставником на дипломатической службе. Все работники посольства прилагали немало сил для того, чтобы облегчить мне первые, самые трудные шаги на новом, неизвестном поприще, освоить премудрости дипломатического протокола. Через несколько недель я уже чувствовал себя на приемах и беседах куда более спокойно и уверенно, чем в первые дни...

Обстановка в Китае была сложной, противоречивой. С одной стороны, к нам, советским людям, -китайский народ проявлял неподдельные*, искренние братские чувства. Слово «сулянь» – «советский» повсюду произносили с уважением и симпатией, оно было тогда в Китае, пожалуй, самым почетным званием. И руководители КПК, государственные деятели, официальные лица в публичных выступлениях говорили о «союзе и дружбе с Советским государством на вечные времена». Всюду нас встречали неизменно радушные улыбки.

Но многое уже настораживало, тревожило – и прежде всего принявший весьма уродливые формы культ личности «великого кормчего» – Мао Цзэдуна.

...На центральной пекинской площади Тянань-мынь в день годовщины провозглашения Китайской Народной Республики проходила традиционная демонстрация. Я был приглашен на правительственную трибуну.

На лицевой ее стороне был укреплен громадный портрет Мао. А прямо над ним занял место одутловатый, малоподвижный, рыхлый человек с женоподобным лицом. Его вряд ли можно было разглядеть с огромной, заполненной десятками тысяч людей площади, а иконописный гигантский лик буквально слепил глаза. К тому же на портрете улыбался молодой, полный сил и энергии Мао...

Несколько часов длилось шествие. Колонны, состоявшие из отрядов по пятьсот человек, по невидимой команде поворачивались к трибуне и кричали:

– Мао чжуси ваньсуй! Мао чжуси ваньсуй! «Десять тысяч лет жизни председателю Мао!» – рябило в глазах, звенело в голове... От всего происходившего оставалось впечатление «организованного энтузиазма», того, что мы привыкли именовать не слишком литературным словом «показуха»...

Впечатление это усиливалось буквально с каждым днем.

Вскоре мне довелось совершить поездку в Ухань. Там наши специалисты помогали китайским товарищам сооружать мост через быструю и полноводную реку Янцзы. На два с лишним километра размахнулись пролеты уникального сооружения, поражавшего своими масштабами.

Встретили меня на стройке тепло, дружески. Снабдили каской монтажника, показали огромную строительную площадку, где работали советские машины и оборудование. Запомнились приветливые обветренные лица китайских и советских рабочих, техников, инженеров. Чувствовалось, что дружат они по-рабочему – искренне, сердечно. Мы побеседовали, обменялись мнениями.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.