Утром задул порывистый плотный норд - ост. Зеленые всклокоченные волны ударили о борт, с шипением начали перекатываться через невысокую палубу.

В эти минуты начинаешь особенно ценить корабельные порядки, при которых каждая вещь имеет свое место и накрепко к нему принайтовлена. Не принайтовлены только люди. И человеку сухопутному, не имеющему на судне своего постоянного рабочего места, скажем прямо, приходится туго.

В восемь утра меняются вахты. Кстати сказать, эту вахту - с 8 до 12 дня - моряки называют «пионерской».

Уже в который рейс ведут свой рудовоз «Новочеркасск» капитан С. Гришин (справа) и его помощник В. Гананенко.

«Пионерскую» вахту сдает третий помощник капитана, комсомолец Виктор Давыдов, недавно окончивший курс мореходного училища. Принимает вахту старпом Григорий Людвищ - человек молодой, но за его плечами уже восемь лет штурманского стажа. Он плавал в Арктике, на Балтике, ходил в Индию и Китай.

Днем радист Валентин Кузнецов вывесил на баке радиограмму: «1 сентября начинаются занятия в заочной школе рабочей молодежи». Через час на столике радиста уже лежало два десятка заявлений.

К вечеру норд - ост стих, море успокоилось. После обеда в кают - компании собрались свободные от вахты. Разговор зашел о морской романтике.

- «Романтика уволена за выслугой лет...» - процитировал кто - то строчку из Багрицкого.

- А, в сущности, что оно такое, эта романтика? - раздался голос старпома. - Штормовать, глотать соленые брызги, ходить в теплые страны, брать грузы?

- Романтика ушла в прошлое вместе с парусным флотом, - насмешливо заметил кто - то из матросов. - А если и сохранилась еще, то только не на нашем Азовском. У нас что: утюжишь море туда и обратно, шестнадцать часов рейс - и точка. Какая тут романтика!

Услышав нотки разочарования в романтичности морской профессии, в разговор вступил сам капитан «Новочеркасска» Сергей Андреевич Гришин. Ему уже за пятьдесят. Это высокий, худощавый человек, с загорелым лицом, со светлыми волосами, в которых не заметно седины. Про таких людей на флоте говорят: «Продублен соленым ветром».

У капитана, как выразился старпом, есть в запасе «полный трюм рассказов». Чаще всего он рассказывает молодежи о старой шаланде «Конке», где начинал морскую службу. Двенадцатилетним мальчуганом впервые поднялся он по тралу и чуть ли не в ноги поклонился шкиперу: «Дяденька, прими на работу!...» Года два плавал «кастрюльником», почти не выходя из камбуза. Улучив удобную минуту, поднимался на мостик и робко спрашивал рулевого: «Дяденька, разреши посмотреть!...» Побои, грубости, пьянство... Никто не интересовался молодым матросом, никто его не учил. Сам пробивал себе дорогу. Сколько шаланд сменил, сколько лет ушло, прежде чем допустили стать к рулю!

- Романтики, говорят, нету? - пристукнул вдруг Гришин кулаком по столу. - Ушла, говорят, в прошлое? Ну, нет! Романтика всюду, где есть труд. Кто в тумане ходил с грузом в рейс, не вы ли? Кто отстаивал по четыре вахты в штормовую погоду? А нынешний рейс? Мы им годовую программу завершаем, на первые места выходим!...

С мостика спустился вахтенный, кратко доложил:

- Товарищ капитан! Подходим к Жданову!... Город, казалось, вставал из воды. Росли высокие заводские трубы, мощные домны, переплетения гигантских газоотводных труб. Это «Азовсталь»!

Сталь идет!

Начальник доменного цеха посоветовал:

- Познакомьтесь с мастером Григорием Кривым и с первым горновым Александром Волченко.

- Но мне хотелось бы увидеть молодежь.

- Вот они - то как раз и есть молодежь. Да там все молодые, вся смена.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.