- Пиши меня, - сказал Петька, вытянувшись в богатырский рост, - Веснухин Петр Семеныч, молотобоец...

Пламя глаз, как в разведенном горне, брызнуло навстречу Петьке. Петьку лихорадило от удивленных взглядов; и Петька знал, что думают про него:

« это, который не был ни на одном собрании»...:

« который обзывал ячейку: «Тятинкины детки»...

« который избивал фабзайцев»...

« не читал книг в библиотеке»...

« не умел и не любил говорить, кроме как о проз - одежде, бабах и получке»...

Петька стоял перед собранием, как перед расстрелом в бытность на деникинском фронте, мужественно, не моргая глазом.

Он принимал этот колющийся жар взглядов, как заслуженную пытку, и сердце дрыгало до отказу. Наконец, он не стерпел и крикнул:

- Ну, чего зенки вылупили?... Или не подходящий?... Или не той кости?...

Он махнул своей молотобойкой.

- А, что касается за огольца сходить, больше не желаю...

Это был крик Петькиного сердца. Петьку приняли. Кузнец выстукал махру из трубки, заложил ее в карман коричневых широких брюк и усмехнулся.

- Вот это д - а - а... Стало быть, сам не знаешь...

Петька спохватился.

- То есть как... Глотничать я не спец, Иваныч, ну все - таки скажу, так как бы это получше... Ну, был я мертвая единица, а теперичи хочу, значит, подняться на уровень...

- Как же... твою мать, на уровень - эдакому мудаку у сопляков, и не совестно... Парню, можно сказать, 20 лет... Что - ж ты в Фабзауч пойдешь? Тоже по 4 часа баловаться будешь?

Ровное пламя горна ластило лицо Иваныча. По кузнице шныряли тени солнца, двинувшего в зенит.

- Фабзавуч... оно ни к чему, - ответил Петька: - не мои лета, ну, как бы сказать, опять же я свою работу люблю - баловать мне нет для чего, и напрасно, Семен Иваныч, упрекаешь...

Он сжался, как остывший мех, и досказал тихо:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.