вытаптывали, она справляет свою работу и за ночь успевает растащить весь мусор, растереть грязь, унести муть и к утру высветляется до дна, течет и будет течь речка, пока живы родники, ее питающие, а они там где-то, в сумеречных оврагах, в распадках и россохах, недоступные пока, слава богу, праздно шатающимся, жрущим и орущим существам. Они тихи, те роднички, их голос слышен только привычному уху, но их освежающие струи пронзают темь и, сливаясь воедино, на свет вырываются живой, бурной, сияющей речкой. Течет речка. Жизнь продолжается. Продолжаются мысль и добрые дела людей, творящих и творивших добро во имя этой самой жизни. И в перекатном речном говорке мне слышится чуть картавенький, всегда веселый говор радетеля всего живого, заботника и работника родной литературы, хорошего человека, которых еще не устала рожать российская земля.

«Смена», 1979 г., № 6

Рустем Кутуй

Я ухожу в луга, как пропадаю. Там пасется на одном месте белая лошадь в низине за лозняком. Мне кажется, она слабо видит, и оттого ее оставляют на отшибе без присмотра. Куда уйдет постаревшая? И ноги ей не путают. Кружит, кружит по низине, а то голову вскинет и глядит прямо на солнце. Хлеб с руки не жадно берет. робеет, не суетится дыханием. В глазах ее синий дым плавает.

И у меня всякий раз сжимается сердце, когда я представляю ее с жеребенком.

Скоро постоянная вода придет на травы, лугов попросту не станет. Ни озер, ни ромашек большеголовых, ни белой лошади. Как и не было. Зальет с головой. И никогда больше не будет. Приснилось точно. Через сто лет луга всплывут, может, но я-то исчезну с земли. Это меня беспокоит немножко – никогда не повториться жизнью, но не настолько, чтобы загоревать. Не повторюсь, и ладно. Скучны повторения. В другом виде, пожалуйста, хоть белой лошадью. Кто знает, чего у нее там, в голове, какая душа, какое воспоминание? Может, она уже была на земле, а кем – не помнит. Ведь и лошадь за мной следит, слышит меня, забываем мы как-то об этом, и что же вспыхивает в ее мозгу, за лобной костью укрывается? Печаль?

Я взял и выписал в тетрадь слова о бессмертье. Ничьи слова с чужого ученического листа, а спросить чьи, постеснялся. Но они не могут быть ничьи, кто-то же сложил их:

И ты когда-то будешь снова,

и я виденьем повторюсь –

коня глазами, несурово

взгляну на прежний наш союз.

Ничто души моей не ранит,

трава копыто обовьет...

Когда б сегодня знать заране,

что отразит лицо твое?

Я так ни за что не скажу. У меня еще жизнь не собралась для высоких слов. А если попробовать...

Нет, не скопилась еще моя жизнь, не скопилась. Вот как надо:

...Когда б сегодня знать заране,

что отразит лицо твое?

С ума сойти, как мыслит человек через века.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.