Василий Макарович не любил зимние вечера. Он просто физически ощущал тяжесть темноты, опускавшейся на город и заполнявшей его комнату. Тьма просто в один момент лишала его способности не только видеть, но и ощущать какие-то звуки. Хотя  слушать-то было нечего: ни детских криков, ни ворчания супруги; даже старинные ходики, висевшие на кухне, неожиданно остановились. Жена умерла десять лет назад, а дочь вышла замуж и уехала в Германию.

Жил пенсионер в своем доме, но никакого хозяйства  кроме маленького огородика не держал. Его одиночество скрашивал старый кот Тихон, почти ослепший и глухой, такой же «молчаливый», как и его хозяин. В последнее время он только лежал у печки и неохотно подходил к еде. Зато осмелевшие мыши свободно гуляли ночью по комнате, правда, совсем не досаждая старику.

Дом Василия Макаровича стоял на отшибе, поэтому мало кто его беспокоил, лишь изредка соседка Валенитна Антоновна приносила ему литровую банку молока. Вообще продуктами старик предпочитал «затариваться» примерно один раз в месяц. Для этой цели выводил свой древний  «Москвич» и ехал в центр города. Он не признавал полуфабрикатов, новомодную пиццу, а старался питаться так, как раньше, когда у него была семья. Правда, в последнее время отдавал предпочтение кашам, к которым, кстати, был неравнодушен и Тишка.

Эта зима была такой  снежной, как будто природа восполняла то, что недодала в предыдущие годы. Уже неделю каждое утро, как под копирку, начиналось одинаково: небо затягивалось серыми тучами, затем маленький рой снежинок превращался в настоящий снегопад. И приходилось Василию Макаровичу после завтрака брать в руки лопату и расчищать все подходы к дому, включая тропку, ведущую к магистрали. В свои семьдесят лет пенсионер был крепким и жилистым, поэтому не считал уборку снега за труд. Так, баловство, чтобы кровь в жилах разогнать.

Вот и сегодня, после трапезы, он надел старый полушубок, взял варежки, когда-то связанные женой, достал из сарая лопату и вышел во двор. Снег к этому времени перестал, но до этого потрудился изрядно: все убранные вчера дорожки выглядели запущенной целиной. Прежде чем приступить к работе, старик заглянул в огород, как будто надеясь увидеть что-то новое. И действительно, лес, который начинался прямо за его земельным наделом, показался ему сегодня необыкновенно величественным и красивым. Бывают в жизни человека моменты, когда виденное сто раз вдруг воспринимается как невиданное чудо, как будто зрение в этот момент становится ярче. Ведь никогда до этого Василий Макарович  не обращал внимания на то, какими хрупкими, как девчонки, выглядят березки, засыпанные снегом; какими царственными особами представляются зеленые ели, кокетливо сдвинувшие белые шапки набекрень. «Ну и красота!» - удивился вслух пенсионер. Он уже хотел идти заниматься привычной работой, как вдруг услышал не то вой, не то плач. Откуда-то из глубины леса доносился пронзительно-щемящий звук, похожий на детский плач. «Что за чертовщина? Отроду здесь детей не бывало, даже летом не встретишь, потому что ни грибов, ни ягод, одни буреломы да крутые скаты», - подумал Василий Макарович, но все же решил проверить.

Идти пришлось довольно долго - ноги то и дело проваливались в сугроб, мешали идти поваленные деревья, невидимые из-за наметенного снега. Наконец звук стал слышен совсем близко, и он, к своему удивлению, увидел маленького лисенка, сидевшего под березой. А подойдя поближе, понял, что зверек каким-то образом попал одной лапкой в расщелину и теперь не может освободиться из вынужденного плена.  Лисенок уже устал скулить и без страха поглядывал на человека.  Василий Макарович присел перед ним на корточки, увидел, что  лапка у зверька сломана, лучше ее не трогать,  и решил попытаться подпилить хотя бы часть ствола дерева. Но за пилой идти далеко, зато в кармане лежал отточенный прошлым вечером в сарае огромный нож, больше похожий на миниатюрный топор. Хорошо, что он забыл его выложить!

Два часа ушло у старика на этот адский труд, но  не напрасно -  лисенок был освобожден. Доверчиво прижавшись к полушубку мужчины, он больше не скулил и даже не вздрагивал. Василия Макаровича умилило такое доверие к человеку. «Эх, ты, дите неразумное», - ласково произнес старик, обращаясь к найденышу. И тот, словно поняв,  заглянул своему спасителю в глаза. И столько в них было надежды,  что Василий Макарович чуть не прослезился.

Когда он принес лисенка домой, то первым делом «познакомил» его с котом. Тихон, вопреки неприятным ожиданиям, не только не зашипел, но и выказал свой интерес к незнакомому зверьку. Лисенок же вел себя так, как будто жил в этом доме много лет. После того как  старик наложил ему самодельную шину на лапку и перебинтовал ее, он спокойно улегся на кухне, рядом с подстилкой кота. Василий Макарович, не зная, чем потчевать спасенного, налил ему немного молока в блюдечко. Потом, вспомнив, что в русских сказках лисы всегда воруют кур, положил рядышком вареное куриное крылышко. Гость не заставил себя упрашивать и быстро расправился с едой. Тогда старик достал из холодильника кусочек вареной колбасы и половинку  засохшего плавленого сыра.  Лисенок не отказался и от них. Насытившись, он положил голову на здоровую лапку и уснул. А старик  все смотрел на раненого зверька, и сердце его наполняло какое-то теплое чувство, как будто он приютил оставленного в опасности ребенка. Пока зверек спал, свернувшись калачиком, Василий Макарович сумел рассмотреть его: грязновато-оранжевая шубка, белые «перчаточки» на лапках, неожиданно длинный и пушистый хвост, маленькие черные коготочки. Худенькое тельце зверька вздрагивало во сне, и старик вдруг вспомнил, как однажды его маленькая дочка очень тяжело перенесла пневмонию. Тогда он так же с тревогой наблюдал за спящей девочкой. В горле вдруг встал ком, и он смахнул непрошеные слезы.

Когда лисенок проснулся, наступил уже вечер.  Он сладко потянулся, задев при этом раненую лапку, и тихонько заскулил. Быстрее Василия Макаровича, который варил в это время кашу, подошел кот и впервые за последние годы замурлыкал, будто успокаивая незваного гостя…

Неделю лисенок не мог встать – шина на передней лапке мешала, поэтому старик на руках выносил его во двор. Рыженький зверек оказался не меньшим чистюлей, чем Тихон. Они на пару сидели возле печки и вылизывали себя. Через неделю шина была снята, осталась только повязка, и найденыш начал потихоньку, хромая, «осваивать территорию». Когда его лапка окончательно зажила, в доме не осталось ни одной мышки. Вернее, в течение нескольких дней хозяин находил маленькие трупики распоясавшихся и осмелевших грызунов. «Твоя работа? – спрашивал, смеясь, Василий Макарович у лисенка. Тот довольно жмурился в ответ. Теперь пенсионеру некогда было скучать. Теперь у него была забота: сварить еду и накормить «живность», выгулять рыженького хищника, иногда помыть его. Лисенок, кстати, совсем не боялся воды и даже пытался плавать в детской ванночке, оставшейся от дочери. А кот Тихон в это время сидел рядом и не сводил с него глаз, хотя сам панически боялся купания. После этого приходилось подтирать пол и сушить в старом полотенце мокрое животное. Другому, наверное, это все показалось бы обременительным, но Василий Макарович приобрел смысл своей жизни: он хоть кому-то был нужен. Конечно, нельзя сказать, что дочь Вера совсем забыла про него, она регулярно (раз в месяц) присылала ему деньги, с такой же периодичностью звонила и даже радовала открытками к праздникам. Но вот со дня ее отъезда прошло более десяти лет, а она ни разу не приехала проведать отца, и внуков не показала, которых старик видел только на фотографиях в телефоне. Что уж там говорить про могилу матери!

Так в мелких заботах и прошла зима, которая раньше была сущим мучением для пенсионера. К весне лисенок подрос, осмелел, иногда даже принимался «гонять» по дому Тихона. И тот, совсем как в молодости, запрыгивал с разбегу на подоконник, на шкаф, а осмелевший хищник при этом звонко тявкал. Веселая кутерьма только радовала хозяина, иногда он смеялся до слез, глядя на проделки питомцев.

Незаметно наступило лето. Теперь Василий Макарович много времени проводил со своим зверьем в огороде. Лисенка, не мудрствуя лукаво, он назвал Лисом и изредка спускал с поводка, а тот лихо носился между грядок, даже и не думая убегать со двора. Летним вечером пенсионер садился на ступеньки, ведущие в дом, и читал  вслух  то газету, то старые любимые книги, то энциклопедию про животных. Под размеренные звуки его голоса животные засыпали, но у Василия Макаровича  все равно было ощущение, что они его внимательно слушают.

Валентина Антоновна, в очередной раз доставившая ему уже три литра молока, удивилась, как преобразился старик (лисенка ей увидеть не доводилось). Обычно неразговорчивый,  хмурый, он теперь казался повеселевшим и помолодевшим, да и аппетит, по-видимому, стал лучше.

- Неужели Вера приезжает с сыновьями? – радостно спросила она.

-Да нет, не обещала, - ответил Василий Макарович.

Но ведь «накаркала» соседка: в конце июня пришла телеграмма от дочери: «Прилетаем двадцать пятого. Жди»

Старик  начал готовиться к встрече: прибрал в доме, закупил продукты и даже настряпал блинов. И вот одним вечером его дом наполнился шумом и смехом – Вера привезла своих мальчишек, десятилетних близнецов. Вначале они были разочарованы: ничего интересного в доме деда не оказалось. Но потом увидели Лиса, настороженно выглядывающего из-под кровати, и громкий вопль проказников заставил того снова залезть обратно.

- Деда, это настоящий лисенок? Где ты его взял? А его можно погладить? – засыпали они вопросами Василия Макаровича.

На шум и крик прибежала Вера, вынимавшая подарки из сумки; и, увидев любопытную мордочку лисенка, недовольно сказала детям:

- Не лезьте к нему, он может быть заразным.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.