Скатерть на траве

– Чушь! Бред собачий!

– Спокойно. Значит, не признаете?

– Нет!

– Вам было известно о намерении Перфильева явиться с повинной?

– Нет. Это все байки. База – да, согласен, виноват, судите. А это – нет.

– Относительно базы вашего согласия не требуется. Там все доказано документально. Перейдем к аварии. Вы, Коротков, высказали на допросе подозрение, что тормозные шланги на вашей машине надрезал Казалинский. Подтверждаете эти свои слова?

– Да.

– Вы говорили, что мотивом действий Казалинского служило желание избавиться от вас как от свидетеля и соучастника в преступных сделках.

– Абсолютно правильно.

– В свете вашего предыдущего заявления мотивы действий Казалинского выглядят несколько иначе. Как вы считаете?

– Да не резал я никакие шланги! – криком перебил размеренный диалог Казалинский.

– Я не у вас спрашиваю. Отвечайте, Коротков.

– Все понятно. Из-за одних только взяток зачем ему такой грех на душу брать?

Журавлев обернулся к Казалинскому.

– Теперь вопрос к вам. Шланги вы не резали собственной рукой. Но я уже объяснил: экспертиза точно установила, что их резали принадлежащим вам ножом, сделанным из бритвы. Это является достаточным доказательством вашей причастности. Вашу машину приводил для проверки на базу некий молодой человек. Кто он? Как его фамилия?

Было бы вполне естественно, если бы Казалинский сказал: а я тут все-таки ни при чем, этот малый сам, по своей охоте резал шланги, что я его заставлял – вам не доказать. Но Казалинский не воспользовался этой возможностью, может быть, приберегая ее для суда. Он ответил просто:

– Я вам тоже объяснял: не знаю, два раза всего виделись.

– Это, наверно, Борька, – сказал Коротков.

– Кто такой Борька? – спросил Журавлев у Казалинского.

Тот стукнул кулаком по столу, так, что стенографистка вздрогнула.