I

В ГРЯЗНОМ номеришке гостиницы «Пале-Рояль» с обоями, давно утратившими первоначальную игривость букетиков и веночков под подозрительной заселенностью, было удручающе душно.

На скрипучей деревянной кровати, с облезшей от постоянного поливания клопомором лакировкой спинок, лежал поручик Шварц. От жары не хотелось двигаться, и было тяжело сгонять бесчисленных мух, назойливо щекотавших бритую голову поручика. И мысли в этой бритой голове от жары тянулись скучные и медленные: «невезение чертово. Проиграл все содержание на месяц вперед. В собрании кредит закроют. Надо выпутываться; попробую сегодня отыграться, там закаюсь. И это пойло проклятое бросить бы надо... Да черта лысого его бросишь - бросить пить, тогда повеситься можно». Крепкий стук в дверь прервал его мысли, и на выкрик «войдите» в комнату ввалился грузный офицер, с красным одутловатым лицом, в кителе на распашку - капитан Горлов, сосед по комнате, сослуживец по отряду военного летчика поручика Шварца, с которым и летал в качестве наблюдателя.

- Жоржинька, выручи миленький, моя армяночка пришла, денег просит, я ей уж месяц как должен четвертной. В сущности, это не беда, конечно, что четвертной, да нехорошо как-то пахнет, что именно у нее взял.

- Дурак ты, Николаш, всегда говорил и еще раз скажу. Ну, взял и взял. Пусть скажет спасибо твоя Раечка, что русский офицер снизошел к ней настолько, что не только позволяет себя любить, но еще и позволил оказать себе материальную поддержку в трудную минуту. А, в общем, я не знаю, какого лешего ты с ней панькаешься - дай ей хорошего леща и пошли получать свой четвертной к барону Петру или к самой чертовой матери.

- Ну, Жоржик, ты не прав. Ведь второй не сыщешь в этой проклятой дыре, а черт его знает сколько нам здесь еще торчать-то придется. Так как же насчет четвертного?

- Нет, брат; я вчера так профершпилился, что у меня не то что четвертного, а и четвертака наверно во всех карманах не сыщещь. Плюнь-ка ты на четвертной, да пошли ее за вином, немного лик освежим.

- Нет, нет, милый, мне некогда, - ответил Горлов и зашаркал стоптанными туфлями по коридору.

Шварц повернулся на бок в постели и снова ленивые мысли тягуче поползли в бритой голове: паршивая жизнь. Когда конец будет всей этой сваре, единому черту известно. Что ни приказ, то «последний решительный натиск», а эта красная сволота все наседает и наседает и конца ей не видно. Леший их знает чего они прут - жрать нечего, голые ходят, а лезут - отбоя нет. Эх, не успел я вовремя за границу дернуть, теперь не вырвешься, изволь клопов кормить и шею себе ломать. А, в сущности, ради чего? Ну, барон знает, что делает, - Слащев, Кутепов, Дроздовский, а при чем мы-то здесь? Вон дураку Николашке только баба нужна, так он ее, небось, везде найдет, а на кой лях ему капитанские погоны он, наверно, и сам не знает, разве только для того, чтобы жидам морду бить можно было, а это удовольствие, ей богу, не стоит собственной шеи. Хотя, с другой стороны, ежели поразмыслить, так может быть что-нибудь и выйдет? А хорошо, если выйдет: папахен не сегодня завтра помре и все десятники целиком мои будут. Главное, ведь, совершенно чистенькими получишь их теперь обратно - никаких закладных, спасибо большевикам. Я Николашу тогда управляющим возьму, пусть тычет в морды мужикам, а сам за границу на поправление поеду. Эх, благодать, пожить бы опять человеческой жизнью. Пожалуй, в общем, барон не такой дурак, только бы поскорей кончал все это дело, а там знатно отдохнуть можно...»

Дверь номера тихонько скрипнула и в нее на цыпочках вошел молодой солдат, в нерешительности остановившись перед спящим поручиком.

- Господин поручик! А, господин поручик! Шварц мотнул головой и открыл глаза:

- Ну, какого еще черта надо?

- Из штаба сейчас звонили, всех господ офицеров на аэродром требуют. Капитан Горлов сказали, что сейчас за вами зайдут и приказывали обязательно будить. Одеваться прикажете подавать?

- А, чтоб им с их затеями, давай одеваться? И Шварц стал быстро натягивать на себя английский френч, к которому так не шли блестящие серебряные погоны с двуглавым черным орлом.

В номер вошел Горлов в кителе, застегнутом на все пуговицы, и в высоких шнурованных ботинках вместо шлепанцев.

- Жоржинька, что-то затеяли. Всех летчиков и наблюдов срочно вызывают. Надоело, миленький.

- Это все из-за твоей армянки. Каждый раз, как она к тебе явится, так обязательно что-нибудь стрясется. Ну, едем.

Три автомобиля один за другим отъехали от подъезда «Пале-Рояля» набитые офицерами, и заныряли по разбитой ухабистой мостовой городка. На каждом домике побольше виднелись вывески с названием разных штабов и управлений расквартированного корпуса добровольческой армии генерала Врангеля.

Против одного из ангаров виднелась небольшая группа людей и в центре ее плотный коренастый командир отряда в полковничьих погонах, а рядом с ним худой и высокий как жердь английский офицер. При приближении прибывших коренастый полковник сделал им навстречу несколько шагов и по его озабоченному лицу все поняли, что дело серьезное. Англичанин, не вынимая папиросы изо рта, небрежно приложил два пальца левой руки к козырьку, так как правой он опирался на толстую трость с большим крючком и ему не хотелось менять руку.

- Здравствуйте, господа, - забасил полковник, - получено серьезное задание из штаба армии произвести бомбометание по станции Тихорецкой, где происходит скопление значительного числа составов противника. Прибывший из штаба майор Блэк имеет предписание главного командования лично наблюдать за проведением операции нашим отрядом и считает необходимым вылететь сегодня всеми наличными машинами за три часа до наступления темноты с тем, чтобы не дать возможности самолетам противника преследовать наши машины при полете обратно.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.