На переднем из них, на самом носу, лежал Ли - Чан, неподвижно и пристально глядя перед собой.

Израненная спина его была бережно накрыта мягкой камышовой циновкой. Перед ним на деревянных тарелочках чья - то заботливая рука приготовила вкусную и редкую у речных людей еду: сладкие рисовые лепешки в бамбуковых листьях и пухлые голубиные яйца.

Но Ли - Чан не притрагивался к пище. Не отрываясь, пристально смотрел он вперед, туда, где великая река, мелея и суживаясь, входила в угрюмые теснины гористых берегов.

Чья - то легкая тень наклонилась над Ли - Чаном, и нежный голос участливо спросил:

- О чем ты думаешь, Ли - Чан? Тебе надо отдохнуть, ты уже так много сделал...

Не оборачиваясь, юноша ответил так же ласково и спокойно:

- Мы отдохнем лишь тогда, когда пробьемся на юг, к красным, - о которых говорили ночью... Да и то отдохнем день или два... А потом... - Ли - Чан не успел договорить.

Оглушительным ударом ахнул в утреннем покое пушечный выстрел, за ним другой... третий...

Грохоча и перекатываясь в заречной синеве, эхо далеко и долго несло тяжкий потрясающий гул.

Над спокойной гладью речи взметнулся и закипел в водовороте огромный фонтан - сначала впереди флотилии, потом вправо от нее, у самого берега.

Третий снаряд попал в головную колонну лодок. Гул и плеск взмыли к нему. Обезумевшие от ужаса люди бросались с сампанов в воду. Другие, вцепившись руками в доски, широко раскрытыми глазами смотрели назад.

Там, окутанный непрерывно возникающими клубами белого дыма, стоял, повернувшись бортом к течению, корабль. Сотрясая воздух, выстрелы били уже залпами. То там, то тут падали снаряды в беспорядочную гущу лодок. Люди, шесты и разбитые в щепы доски взлетали вверх с водяными кипящими столбами.

Впереди, там, где шел передний сампан Ли - Чана, все живое уже скрылось в бушующем хаосе.

Тогда люди в задних лодках замахали поднятыми вверх, к небу, костистыми кулаками и запели, протяжно и гортанно, древнюю песнь войны и мести...

Уже не было с ними Ли - Чана. Но они, еще уцелевшие перед лицом двукратно искавшей их смерти, пели о Ли - Чане, потому что Ли - Чан, юный, как утро, и беднейший из бедных китайских кули, познал в один только день великую и благословенную мудрость своей земли: он научился, как взрослый, переносить боль и унижение, чтобы опасность, грозящую сотням братьев, услышать не только ушами, но и сердцем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.