— Как себя чувствует «интердевочка-89» в лице актрисы Елены Яковлевой?
— Да никак она себя не чувствует! Фильм вышел, работа и жизнь продолжаются... Обычным своим чередом. Единственную надежду вселяет привилегия вступить в Союз кинематографистов «автоматом» — говорят, с призом Международного кинофестиваля можно... В Токио получила. За лучшее исполнение... Все равно придется заполнять листки какие-то, роли-фильмы перечислять. Господи, ну до каких же пор бюрократия везде будет!
— Ощущаете свою популярность? Не угнетает «бремя славы»?
— Какая уж «популярность»?! Интервью иногда просят, но в основном про «Интердевочку» разговор ведут. Недавно, правда, был звонок — журналистка рано утром: «Извините, беспокою вас только для того, чтобы поблагодарить за работу вашу в фильме «Сердце не камень». «Интердевочку», конечно, смотрела, но предположить не могла, чтобы та же самая актриса совсем иное так сыграла!» И от коллег своих — это ведь редко бывает! — много слов хороших услышала про работу у Пчелкина... А насчет «популярности» — обидно даже: иду по улице — и никаких приставаний, никаких шушуканий...
Последние четыре года для меня разделились на разные состояния: во-первых, конечно, «Плюмбум...», потом были три очень разные картины, там трудно было для меня «соответствовать» кому-то из героинь, ну, и последний год, работа с Петром Ефимовичем Тодоровским и Леонидом Аристарховичем Пчелкиным — это ведь мастера, у которых и профессионализм, и знание актера, вкус в работе с ним. Может, благодаря им я и не чувствую пока какого-то профессионального «потолка» над собой, готова работать в любом жанре и надеюсь, что многое еще смогу...
— Что бы вы пожелали читателям «Смены», своим зрителям в новом году?
— Что можно «праздничного» пожелать? Обычно я желаю здоровья — не в медицинском плане, а в «морально-этическом», что ли. Чтоб всегда в нашей жизни присутствовал здравый смысл, чтоб перестройка, о которой так много говорится, ощущалась в причастности каждого ко всему, что вокруг происходит, а не только в говорильне, которой просто перестаешь уже верить.
— В канун Нового года политологи и экономисты дают прогнозы, причем ничего утешительного в них нет. А что ожидает в следующем году театр?
— Мне трудно отделить судьбу и жизнь нашего театра от судьбы и жизни общества в целом. Театр, как бы он ни был хорош или плох, есть плоть от плоти общества, или, перефразируя европейцев, мы имеем тот театр, который мы заслуживаем. А что его ждет? Зритель становится суровее в своих оценках: люди идут только на те спектакли, которые, по их представлению, заслуживают внимания. Говорю об этом не теоретически, а как актер МХАТа и как руководитель Московского театра-студии на улице Чаплыгина.
Я полагаю, что в последнее время маятник зрительского внимания качнулся сильно в сторону политических, экономических, государственных событий и, естественно, произошел отлив от театральных дел. Но, наверное, это связано еще и с тем, что мы недостаточно интересно работаем. Мало чрезвычайных событий, мало радостных сенсаций, мало праздников в театре. Так что в определенном смысле я нисколько не сетую на угасание зрительского интереса к театру. Удивительно соразмерно зритель платит той отдаче делу, которую он встречает на сцене, и, напротив, наверное, таким же соразмерным отчуждением он реагирует на равнодушие, которое встречает на сценических подмостках.
То, что происходит с театром, тесно связано с политической ситуацией в стране. Государство должно стать нормальным, цивилизованным. Для этого, как мне думается, необходимо решить вопрос о собственности, вопрос о земле. Вне решения этих проблем судьба театра и судьба многих культурных институтов представляется мне весьма проблематичной.
— Долгое время мы жили в мире абсурда, зато в искусстве нас окружал социалистический реализм. Сейчас мы постепенно становимся реалистами, начинаем трезво смотреть на окружающую действительность. Что же ждет нас в искусстве?
— Я полагаю, что нас ждет трезвая оценка нашего труда, если мы, даст бог, сможем вырваться из дефицита.
Мы большие мастера по созданию дефицита, и не только искусственного, а и вполне реального, во всех областях, в том числе и в театре.
Вы говорите, мы жили в мире абсурда, мы и сейчас живем в мире абсурда. В городе с 8,5-миллионным населением у нас всего 40 с небольшим государственных театров, тогда как в Финляндии 46 театров на 4,5 миллиона человек.
Я полагаю, наш северный сосед значительно дальше нас продвинулся в доведении культуры театра до масс. Так вот, если мы избавимся от дефицита, нас ожидает трезвое отношение к тому, что мы делаем, это с одной стороны (без авансового доверия), а с другой — отток зрительского интереса от театра, который наблюдается во многих городах России и, полагаю, не минует и Москву. Театр ожидают трудные испытания, в результате которых уцелеет сильнейший, уцелеют «живые», те, кто будет разговаривать интеллигентно, серьезно со своим зрителем и на серьезном литературном материале. Во всяком случае, легкой жизни или «простим многое за нашу бедность» я уже не жду. Впрочем, думаю, что это хорошо.
— Олег Павлович, что отличает первых студийцев — создателей театра «Современник» от ваших сегодняшних учеников?
— Очень трудно говорить о себе. Я, наверное, буду необъективен по отношению к себе и к моим прежним товарищам. Одно могу сказать определенно: количество «табу» и страхов было у нас значительно больше, нежели у сегодняшних молодых людей, об остальном было бы неверно и нескромно говорить.
— Какой праздник вы считаете самым счастливым для себя?
— Новый год все-таки. Новый год и 9 Мая, пожалуй, два последних человеческих праздника, которые для меня остались. Раньше, когда были живы родители, праздниками были дни их рождения. Сейчас это дни рождения детей, день рождения внучки. Я в прошлом году стал дедом. Наверное, то, что связано с будущим, с тем, что будет после меня, как ни мрачно это звучит, интересно для меня. 28 октября исполнилось 15 лет студии на улице Чаплыгина. Нет, все-таки есть какие-то человеческие даты, во всяком случае, для меня.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Роман. Окончание. Начало в №№ 20-23