Рунный ход

С виду она неуклюжа – пузата, толстобока, дом не дом, лодка не лодка. Двигателя у шилонки нет, весел тоже. Но зато легка, подвижна, любой катерок ее стронет с места.

Скворцов с бригадиром Хижняковым – приятели старые. Они на пару работают не первую путину. Так что трали-вали им разводить ни к чему, оба временем дорожат. Поставив перед собой по изрядной кружке густого чая, сразу к делу – какие виды на рыбалку?

– Снег с сопок сошел, – басит Хижняков, положив тяжелые большие ладони на стол, – значит, быть красной скоро. И еще верная примета – один наш колхозный сейнер проходил, капитан его говорил, что в район идут касатки, а эти зазря по морю шастать не будут, видимо, за косяками гонят... – Хижняков, чувствуя интерес капитана к теме, басит дальше: – Да и то взять, Александр Иванович, мы ведь тоже дело понимаем, из-за погоды вся задержка. Впрочем, сегодня еще переборку не делали, может и подошла, вчера-то к вечеру зараз тонн десять вам сдали.

— А ты, Пал Палыч, перебери при мне, – вдруг зажигается азартом Скворцов. – Мы поможем.

— Добро. – Хижняков встает. – Меня на это дело уговаривать не надо. Пошли, ребята...

Ставной невод – штука тонкая. От берега до ворот невода тянется центральная сеть, достающая до самого дна. Натыкаясь на сеть, рыба сворачивает и идет вдоль нее. Так она входит в ворота ловушки шириной двадцать метров. А сама ловушка под сто. Это тоже сеть, но формой своей напоминающая авоську. Зайдя в нее, рыба уже никуда не денется – гуляет себе, как в аквариуме. С шилонки, покачивающейся на самой середине невода, видно, много ли зашло. Бывает такой заход, что невод так и искрится серебром. Тут ворота ловушки закрываются, и начинается переборка невода прямо с шилонки. Дно «авоськи» поднимают и руками перебирают сеть метр за метром, пока вся рыба не сойдет в садок, тот же, по сути, аквариум, только размерами поменьше. Ну, а потом черпают из него рыбу специальным саком и валят ее в живо-рыбицу – железный садок-баржу, которую катер пригонит к плавбазе. Такова теория.

Практика же оказалась куда сложнее. Подцепив дно авоськи, начали мы ее перебирать. Было видно, как скатываются с сети вниз огромные рыбины. Скоро пальцы задеревенели от напряжения, тонкая нить капроновой ячеи резала ладони до боли. А тут еще каждое движение надо размерять – шилонка так и ходит, так и крутится под ногами. Попадалось в сети немало крабов, колючих ежей и хищных окуней, выпутывать которых из ячеи – сплошная мука. Мы их отпускали обратно в их стихию. Наконец, взявшись дружно, рыбу перевалили в садок. И пошла другая работа – черпали саком горбушу, подхватывая сразу по центнеру с лишком, переваливали в живорыбицу. Попадались и чавычи, а то и кетины – огромные, сильные. Этим в саке было тесно. И приняв их с десяток, сак казался неподъемным. Скоро живорыбица уже наполнилась так, что осела по самые кромки бортов. Хижняков, крякнув, махнул рукой: «Хорош. А то помнется». По знаку бригадира подвалил катер, толкнул железный аквариум с еще играющей рыбой и повел его к плавбазе. Теперь не зевай – дороги минуты, горбуша должна попасть на борт «Советской Бурятии» живой, тогда вкусовые качества свои она сохранит все полностью.

– А ведь тонн пятнадцать зараз взяли, а, Александр Иванович? – Хижняков растянул в улыбке губы. – Ведь начался ход-то, ей-богу, начался. Теперь там на заводе не зевайте, пошла ведь милая-я!

Простившись с Хижняковым, мы перебрались на бот и, обгоняя катер с живорыбицей, рванулись на полном ходу к плавбазе. Пошли с радостной и долгожданной вестью – рунный ход начался!

У левого борта, где обычно шла приемка рыбы, собрались Латюк, старший мастер смены Леонид Николаевич Смекалов, заведующий лабораторией Анатолий Бузмаков, дежурные такелажники. Уж сколько они перевидали этой рыбы, а всякий раз встречают живорыбицу как именитую гостью.

Одного взгляда Латюку достаточно, чтобы с точностью до центнера определить вес улова. Глаза его сразу добреют, он машет крановщику рукой:

– Давай, друг, помалу.

И поплыл за борт каплер, похожий на кошелек, легонько так, точнехонько в руки рыбаков, что заведут его с самого края живорыбицы, чтобы отдать наверх полным, разбухшим от морского серебра. Смекалов толкает Латюка в бок.

— А ведь самки идут. Иваныч, с икрой будем. – Сказал и побежал в цех встречать рыбу.

— А то я не вижу, – ворчит довольный Латюк. – Конечно, самки, кто ж еще.

Ему ли не разглядеть улова! С 20 лет на рыбообработке, сразу после армии, которую отслужил здесь же, на Камчатке, пошел в первую путину. Думал – сделает рейс-два да и подастся на родину, в Винницу, но, как сам выражается, задурило его море, оплело. И стал Латюк кадровым рабочим океанского завода.

Дрогнув корпусом, заработала аммиачная установка. Обычную морскую воду она превращает в лед – тонкий, чешуйчатый, еще хранящий морские ароматы. Подается вода в нее компрессорами, потом она попадает на охлажденный аммиаком барабан и превращается в лед. С барабана лед срезается острыми стальными ножами и осыпается на ленту транспортера. Идет из кошелька рыба в бункер-накопитель, сыплется туда же и самодельный лед, схватывая рыбу холодом. Это для гарантии, чтобы не сопрела, не пошла порчей прежде, чем попадет в цех.

Еще не коснулся горбуши нож, а уже из лаборатории Бузмаков несет готовые анализы: «Все в норме, рыба средней упитанности, радиации – ноль, по химии тоже порядок». А как же иначе, океан нынче уж не тот, что прежде, всякое может случиться. Покормится, к примеру, рыба рачком, который пасся в зоне с повышенным содержанием вредных химических веществ, и сама становится разносчиком этих веществ. Пока подобные случаи редки, но исключать их нельзя, поэтому на плавбазе обязательно есть химик.

Из бункера горбуша по транспортеру подается на участок разделки. Перво-наперво надо взять у рыбы икру или молоку. Вся операция занимает несколько секунд. Молока – в один контейнер, икра – в другой. Потом уже после зачистки и мойки рыба по гидрожелобу спускается в нижний цех. Там ее сортируют, укладывают в специальные емкости и подают на заморозку. В морозильных камерах при минус 42 градусах рыба четыре часа охлаждается и уже в брикетах поступает в трюмы.

Это наиболее простой способ обработки. Есть на плавбазе и консервный цех и маринадный, рассчитанные на приготовление деликатесных консервов из печени трески и минтая, из иваси и сельди, оборудование для их засолки, есть на судне и установка для выработки муки. Но муку делать из горбуши, мягко выражаясь, нерентабельно, а вот засолить нежную рыбу совсем неплохо. Будет и засолка, но позже. Тысячи бочек, что сейчас трехэтажными горами покоятся на палубах, наполнятся рыбой, сдобренной специями. Все это будет. Ведь ход только, начался. Если же считать ассортимент продукции, который может выдать плавбаза, то он перевалит за два десятка видов.