Рунный ход

Зато в икорном цехе – святая святых завода – уже вовсю сейчас священнодействует со своими помощниками мастер Иван Дмитриевич Терещенко. Красные лососевые ястыки сначала промываются в специальных ваннах, потом на подсвеченном снизу транспортере икру перебирают и вновь промывают. Тут нужны нежные женские руки, чтобы неосторожным движением не поранить икру, не смять ее нежную оболочку.

Никогда я не видел Ивана Дмитриевича без галстука или в невыглаженных брюках. Свежевыбритый, с неизменной улыбкой, в белоснежном халате, царит он в цехе подобно дирижеру. Но тузлук – рассол для икры – готовит непременно сам: отмерит специи, соль, антисептик – все на аптекарских весах, засучит рукава и пошел помешивать в дубовом тридцативедерном чане ложкой.

Тут же в икорном цехе размещен автомат для закатки банок. Работа несложная – знай, заряжай машину крышками, развешивай уже готовую икру по банкам да ставь их на станок. До восьмидесяти штук в минуту катает, только звон стоит. Работает цех, работает завод, делает рыбу для берега. Смена за сменой. Уже тесно в трюме от ящиков с замороженным лососем. Но до плана далеко. А план, к слову сказать, у коллектива «Советской Бурятии» высокий, как и положено инициаторам флотского соревнования, десятками миллионов рублей его продукция исчисляется за год. В переработанных центнерах и тоннах рыбы – конкретное выполнение продовольственной программы, намеченной партией. Комсомольско-молодежный коллектив это отлично понимает.

Как-то рано утром капитану была вручена радиограмма, в которой судну предписывалось сняться с якоря и пройти немного севернее. Там стоял еще один невод. Траулер, который вел прием и обработку рыбы в том районе, ушел, груженный доверху. Под рукой оказалась «Советская Бурятия», так что теперь предстояло обрабатывать улов уже с трех неводов. Скворцова эта весть только обрадовала: «Ничего, выдюжим. Экипаж, свободный от вахт, будет работать в цехах, весь без исключения».

Загремели цепи, поднимая якоря с морского грунта. И мы, успевшие привыкнуть к почти материковой устойчивости палубы под ногами, немало удивились резвости бега нашего плавучего завода, легкости, с которой совершал он повороты, огибая мели и рифы. Плавание наше было недолгим: от невода до невода рукой подать. До берега же теперь от нашей базы было и вовсе недалеко. Дни между тем летели за днями, и, каюсь, берег казался все более желанным.

Как бы велико ни было судно, ограниченность жизненного пространства давала о себе знать. Впрочем, если бы только это.

Распорядок дня на судне не отличался особенным разнообразием. Подъем, завтрак, работа или вахта. Вечером – фильм. И то не всегда, и то уже не однажды виденный. Правда, оставались еще шахматные турниры. Но их не будешь проводить еженедельно, да и не все же любители шахмат. Понятно, что возможности судна по сравнению с материком в этом плане весьма ограниченны. И тем обиднее, что и эти скромные возможности используются далеко не полностью. Такой вывод сделали мы на основании не одних лишь собственных наблюдений.

...Редкое это явление – муж и жена на одном судне, даже исключительное. Не положено морским уставом, и точка. Но нет, как говорится, правил... Да и что поделать, если для него море – вся жизнь, а для нее бея жизнь – он. Так и плавают Сергей и Наташа Рыжковы, он – третьим помощником капитана, она – официанткой. Удивительно дружная, красивая пара. Так вышло, что мы сдружились с Рыжковыми, частенько заходили к ним в семейную каюту поговорить, послушать их споры. Наташа в комсомольском активе судна, Сергей вроде бы представляет руководство. Вот на этом они и схлестывались. А начиналось все с малого.

— Ты бы, Сережа, сказал Скворцову, чтобы вертолетную площадку от бочек освободили, а то ведь даже в волейбол поиграть негде.

— А куда прикажешь, Наташа, бочки деть, может, по каютам раскатить? Производство есть производство.

— Это не довод, милый, на каждом производстве начальству положено думать об организации досуга подчиненных.

— А ты японские шхуны видела? У них не то что в волейбол, присесть негде, все свободное место под рыбой, снастями и тарой занято.

— Но мы же не на японской шхуне, Сережа...

Постепенно страсти раскалялись, но за рамки спора никогда не выходили. Не желая давать преимущество ни одной, из сторон, мы в эти разговоры не встревали, мирно похлебывая чай в углу. Но во многом по-человечески были согласны с Наташей.

Да, безусловно, интересы производства страдать не должны. Но разве не в наших возможностях совместить производственные интересы с интересами коллектива? Бочки – конечно, частность. Мы не собираемся учить людей, которые получают зарплату за организацию путины и оснащение судов, как размещать на них тару, чтобы не лишать экипаж удовольствия в час отдыха сыграть в тот же волейбол. Но поскольку речь зашла о нормальной организации отдыха людей на судне и о том, что препятствует этому, считаем себя вправе кое о чем поразмыслить, так сказать, вслух.

Специфика труда моряков и особенно рыбообработчиков не предусматривает активного физического движения. Эта работа в чем-то схожа с работой станочника. Организм же человека требует движения.

Не случайно вопросам развития спорта на флоте в минувшем году было посвящено совместное заседание коллегии Минрыбхоза СССР, Спорткомитета СССР и Президиума ЦК профсоюза рабочих пищевой промышленности. Наряду со стратегическими проблемами обсуждалось на нем и то, как использовать для спорта любые возможности, которыми располагает флот уже сегодня. Согласитесь, что в свете этого волейбольная площадка, заваленная тарой, не такая уж мелочь. В ней под тарой сокрыто нечто более худшее, чем нераспорядительность служб, отвечающих за организацию путины. Что же именно – об этом пусть поразмыслят в Петропавловске-Камчатском, в управлении рыбной промышленности.

В разговорах с судовой молодежью мы не раз касались (не по своей инициативе) темы свободного времени. При всем при том, что его, увы, совсем немного, расходуется оно, как правило, без учета возрастных и духовных интересов большинства членов экипажа. А экипаж, повторяю, состоит преимущественно из молодежи. Почему бы, к примеру, говорили мне комсомольцы, не организовать на судне дискотеку, или свой драматический кружок, или даже просто художественную самодеятельность? Ведь надо же куда-то себя девать. Надо, спору нет. Насчет самодеятельности и драмкружка – тут, думается, сами комсомольцы виноваты, никакими волевыми усилиями их не создашь, если дальше пожеланий инициатива ребят не идет. А вот дискотека дело другое. Без определенной материальной поддержки берега здесь уже не обойтись. И ведь это не такая уж роскошь – дискотека, помещение для нее на судне нашлось бы, подошла бы любая из кают-компаний.

Справедливости ради надо заметить, что работа судовой комсомольской организации в целом поставлена на плавбазе неплохо. Хватает у ребят энергии и инициативы интересно организовать соревнование между производственными бригадами. Активно работает и судовой «Комсомольский прожектор». Немало внимания уделяют на «Советской Бурятии» вопросам повышения профессионального мастерства членов экипажа. А вот подумать о том, как лучше наладить отдых молодежи на судне, тут, как ни странно, пороха у комсомольского актива не хватает.

В обиходе флота есть такой показатель, как сменяемость экипажа. На каждом судне этот показатель свой. Там, где хороший заработок, добротно организован быт, досуг людей, сменяемость экипажа незначительна. Моряки всеми силами стремятся после отпусков попасть только на «свой» корабль. Там, где какой-то из уже названных факторов упущен, этого не происходит, сменяемость высока, экипаж формируют из людей случайных, со всеми вытекающими отсюда последствиями.