- Серьезно?
Это было не столько недоверие, сколько детское удивление, когда перед тобой не монумент в кожаном шлеме и унтах, а человек в мешковатом костюме и в начищенных желтых ботинках.
- Летчик! Вот здорово! - неизвестно чему обрадовалась Нат и заявила: - Девчонки! Берем летчика в кино!
... В гостиницу я вернулся в третьем часу ночи. Михал Михалыч проснулся и зевнул:
- Где тебя носит?
Я поспешно выключил настольную лампу и пробормотал:
- Встретил приятелей...
Так я первый раз соврал командиру. Соврал беспричинно и трусливо, спрятавшись в темноту. Ложь - всегда трусость. Я испугался, что не смогу объяснить ему, почему тридцатилетний дылда полночи пробродил по Ташкенту с девчонкой двадцати одного года от роду.
Что это было? Наверно, счастье. Счастье состояло из страданий голландского художника на тусклом экране и влажных от волнения, чуть растерянных глаз девушки...
Разве можно объяснить, почему мы сами собой оторвались от ее подруг, как удивилась она, узнав, что мать готовила меня к живописи, как я измазал не один холст и до сих пор знаю, кто такие Дега и Монэ.
Про живопись Нат заговорила первая, потом перешли на музыку, читали стихи...
Неожиданно для самого себя я рассказал ей о неудачной любви, о женщине, что умела так же честно любить, как и лгать...
Она слушала, отводила в сторону глаза, и я с дурацким восторгом почувствовал: ей не безразлична моя боль! Пусть даже просто по - девичьи она возмущена женской нечестностью, но она все понимает, верит мне и, главное, не хочет, чтобы я продолжал свою исповедь...
О себе Нат сообщила немного. Живет с матерью, преподавательницей музыки, учится на третьем курсе филфака. И со вздохом добавила, что никаких, абсолютно никаких нет у нее талантов...
Прощаясь, она улыбнулась:
- А знаете, вы с искрой!
Что - то не ее, придуманное проскользнуло в этих словах, будто она повторила чужую, подслушанную фразу. Но чему удивляться? Ведь ей всего - навсего двадцать один год!
Я словно помолодел в ту ночь: не было авиашколы, войны, тундры и гор. Казалось, я иду не в гостиницу, а домой, к матери, как прежде, десятиклассником, с легким пушком на щеках. Приду и усиленно начну скрывать от мамы, что влюбился в какую - нибудь неповторимую, с косичками, из девятого «А»...
... Скрывать пришлось от командира. От самого близкого, самого верного и требовательного друга.
Белоусов умолк, посопел давно погасшей трубкой и предложил:
В 10-м номере читайте об одном из самых популярных исполнителей первой половины XX века Александре Николаевиче Вертинском, о трагической судьбе Анны Гавриловны Бестужевой-Рюминой - блестящей красавицы двора Елизаветы Петровны, о жизни и творчестве писателя Лазаря Иосифовича Гинзбурга, которого мы все знаем как Лазаря Лагина, автора «Старика Хоттабыча», новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
К 50-летию со дня смерти Генрика Ибсена