В каждом театре есть сцена и зал, зрители и артисты. Внешне все одинаково, а театры разные. Театр в Паневежисе, созданный Ю. Мильтинисом, взращенный и воспитанный им, называют необычным, неожиданным самобытным. Слава о нем пронеслась в 60-е годы по театральным центрам страны, дошла до многих любителей и профессионалов и позвала в дорогу. Паломничество в новую «театральную Мекку» продолжается до сих пор. Едут специально на спектакль. На Шекспира, Чехова, Ибсена, Гоголя, которых ставят везде. Но Ю. Мильтинис ставит только здесь, в Паневежисе.

В чем же причина столь небывалого успеха? Может быть, в том. что театр собрал и объединил под своей крышей замечательных актеров – В. Бледиса, А. Масюлиса, Б. Бабкаускаса, Д. Баниониса? Когда кто-нибудь из заезжих журналистов по простоте душевной задает такой вопрос Ю. Мильтинису, он приходит в негодование, он взрывается, он может указать на дверь. «Все они, – говорит Ю. Мильтинис, – в том числе и любимец публики Донатас Банионис – рядовые актеры нашего театра... И они сами это прекрасно понимают. А если кто-нибудь из них возомнит себя великим, незаменимым, нам придется распрощаться...»

Да, таков Ю. Мильтинис – колючий, злой, когда ему задают вопросы не по существу, и верх любезности, душевной щедрости и гостеприимства, если вы сможете найти с ним общий язык. И вы будете благодарить судьбу, что сумели это сделать, ибо в беседе с ним вам откроется мир человека незаурядного, глубокого, умного, страстного, встречи с которым – всегда праздник.

Ю. Мильтинис:

«ТЕАТР – ЭТО ОБРАЗ ЖИЗНИ»

Судьба театра стала судьбой его главного режиссера. Начальная точка отсчета этой общей судьбы – спектакль «Падь серебряная» по пьесе Н. Погодина, которым открылся в 1940 году новый театр в районном литовском городке. Но между этим событием и решением посвятить себя искусству пролегли годы ученичества, годы, в которых все было существенно и значимо, потому что они не просто цепь эпизодов из жизни интересного человека, а те ступени. которые формировали его как художника.

В 1928 году Мильтинис поступил в актерскую студию при Каунасском государственном театре. После ее окончания – работа в Шауляйском драмтеатре. В это время он много и с упоением читает, увлекается творческими поисками знаменитого немецкого актера и режиссера Макса Рейнгардта, в его личной библиотеке появляются с большим трудом добытые книги о работах Станиславского. Вахтангова, Таирова, Мейерхольда. Многое из прочитанного Мильтинис еще не понимает, но зато отлично видит пропасть, разделяющую литовский буржуазный театр с его мещанскими вкусами и театры Советской России. И тогда он решил восстать открыто, надеясь, что его устное и печатное слово дойдет до руководителей театра. И оно дошло – в мае 1932 года Ю. Мильтиниса из театра уволили. Молодой актер оказался на улице. Что делать? Мильтинис попытался получить визу в Советский Союз. Отказали. Написал М. Рейнгардту в Германию. Поздно. В связи с фашизацией страны студия прекратила свое существование. И тогда Мильтинис решился на отчаянный шаг – без гроша в кармане (деньги удалось собрать лишь на билет), с тощим чемоданчиком, без рекомендательных писем, но полный отваги и веры в будущее отправился в Париж, где ему с большим трудом удалось поступить в театральную школу Шарля Дюллена.

Дюллен не готовил своих питомцев к сдаче экзамена по профессиональному мастерству, он их воспитывал, пытаясь импровизацией развить в каждом яркую индивидуальность. Он утверждал: «Самый лучший театр в мире – в верности и любви к нашему искусству. в постоянной приподнятости духа, а не в той бесполезной роскоши, которую выставляют напоказ. Большую часть современных театров можно без всякого ущерба превратить в две-три недели в банки и магазины. Для меня в них нет души. Я люблю свой театр... Он обладает притягательной силой старых прибрежных маяков и призывает к сосредоточенности...»

Призыв к сосредоточенности, к раздумью, стремление к смысловой наполненности театрального действия навсегда стали для Мильтиниса символом творческих идеалов.

Учился Мильтинис настойчиво и упорно. И не только у Дюллена. Сцена и студия театра «Ателье» были лишь частью его «парижских университетов». Он посещал лекции в Сорбонне и занятия в Луврской школе живописи. Но переворот в его творческом становлении совершила книга К. С. Станиславского « Работа актера над собой» – она стала его учебником на долгие годы. Тепло и благодарно отзываясь о всех своих парижских наставниках и товарищах, Мильтинис категорически отрицает свою принадлежность к французской театральной школе. «Я самоучка и не обязан их школам» – так защищал он в годы создания своей студии собственные поиски и художественные позиции, но никогда не отделял их от взглядов Станиславского, которые он принял как открытие. как истину, как программу и претворил в жизнь уже в первом паневежском спектакле.

– Станиславского волновали проблема свежести, единственности, неповторимости актерской игры, высокий накал чувств и высокая достоверность, – говорит Мильтинис. – Я это понял, почувствовал и в своей работе с актером шел от Станиславского и за Станиславским. Что такое интеллектуальный актер? Не только художник мысли, но и художник чувства. тончайших движений души. Что такое внутренняя культура актера? Знание психологии, умение от комедии возвыситься до драмы, умение подниматься до размышлений о человеке и судьбах человечества. Что такое сценический образ? Это человеческая личность, которая возникает в рамках драматургического материала. Из этого материала строит актер свою роль.

Играя скупца, он должен стать скупым, воплощая образ наивного юноши, обязан отбросить груз прожитых лет... Но не душевную умудренность. Слово, жест, движение души и сердца должны быть достоверны и всегда понятны зрителю. Чтобы создать жизненный образ в реальных обстоятельствах пьесы и показать зрителю нечто несоизмеримо большее по сравнению с тем, что он знает сам и привык видеть вокруг себя, нужно обладать эмоциональной чуткостью, тренированностью души и уметь передать абсолютное переживание... Актер, умело произносящий текст. – еще не актер. Слово должно выплавляться из слитка эмоций, рождать переживание. Актер не исполнитель, он действует, играет.

Чтобы приучить актера к действиям в различных психологических ситуациях и обстоятельствах, режиссер заставляет его импровизировать. Первые репетиции новых пьес у Мильтиниса очень своеобразны: на сцене разыгрываются вариации, идет импровизация в рамках драматургического материала и режиссерского замысла – это единственный и верный путь к неповторимости, к постижению самых сложных жизненных ситуаций и художественных образцов.

Меняются привязанности, что вчера казалось открытием, сегодня представляется безнадежно устаревшим. На еженедельных «вторниках» в театре проходит обсуждение и анализ спектаклей за неделю: вносятся необходимые коррективы, доработки, добавления. Но ни разу поправки не коснулись двух основных требований, сформулированных кратко, но предполагающих множество обязанностей, запретов, ограничений, строжайшую дисциплину, режим, подчинение жесткому внутреннему порядку коллектива, его моральным заповедям: актер – только на сцене, в жизни – просто человек, скромный, равный среди равных; слава, успех, звания и награды не должны касаться живой души актера и заслонять подлинных ценностей жизни.

Высокое мастерство паневежских актеров, их способность глубоко осмысливать самые драматические человеческие судьбы стали очевидными для всех, когда они пришли в кино. В. Бледис создал образ хозяина хутора в фильме Р. Вабаласа «Лестница в небо», а в картине молодого В. Жалакявичюса «Никто не хотел умирать» театр был представлен ведущими своими актерами – Д. Банионисом, Б. Баб-каускасом. А. Масюлисом, Е. Шульгайте и К. Виткусом.

В этих первых киноопытах и в последующих фильмах актеры из Паневежиса принесли на экран традиции своего театра, – высокую жизненную правду, свободу от каких-либо шаблонов. Мильтинис всегда ревностно следил и следит за «киножизнью» актеров своего театра. Не ревнуя, но опасаясь смягчения режиссерских требований, компромиссов, что порой случается в вихре быстротечного съемочного времени.

– Режиссерская задача – маяк для актера, – считает Мильтинис. – Однажды мне случилось увидеть, как работает Банионис на съемочной площадке. – он играл Гойю. Увидел и еще раз убедился, что даже самый способный, опытный, талантливый и тонкий актер может потеряться без направляющей мысли и руки режиссера. Не хочу сказать, что Банионис не вошел в образ или. делал что-то не так. Играл он неплохо, профессионально. Но как бы он мог сыграть, будь мысль режиссера определеннее, а его власть над актером ощутимей.

Театр Мильтиниса – это театр режиссёрской мысли, идеи, которая всегда ведет спектакль, актера и зрителя по дороге исследования жизни, человеческого духа.

С какой остротой звучит тема власти денег в недавно возобновленной театром постановке «Франк V»! Преступления, обнаженная безнравственность, открывающаяся перед лицом богатства, слабость человека и власть доллара над ним – социальная норма мира, в котором живут и действуют герои Фридриха Дюрренматта.

«Критики уверяют, что таких людей, как Франк, не бывает, – признавался драматург, – но автор, наблюдавший людей и самого себя, не уверен в этом». Мильтинис полностью разделяет эту уверенность Дюрренматта. «Франк V» – спектакль, проникающий в глубины психологии жертв и рабов «желтого дьявола». Сыгран он молодым поколением актеров – В. Кяряминасом, А. Келерисом, Л. Ясикявичюте, Р. Кайри-те, Е. Качинскасом и другими, многие из которых блистательно вписались в другую премьерную постановку – «Ревизор» Н. В. Гоголя. Дуэт народного артиста СССР Д. Баниониса (Городничий) и недавнего выпускника студии А. Келериса (Хлестаков) буквально захватывает. Спектакль остросовременен по сценическому языку и художественной концепции. Всем известный, изученный, пройденный в школе Гоголь оборачивается знакомым незнакомцем и оказывается совершенно иным, чем в прежних виденных нами сценических вариантах.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.