– Я привыкла к машинам.
– Ничего, на привычку есть отвычка! – успокоил ее Степан Михайлович..
– И все-таки скучаю по станку, – призналась Татьяна, удивляясь, как этого не понимает Степан Михайлович. – В перерыв кружковцы меня завели в кладовую. Нюра стояла на часах, а я рассказывала о Государственной думе. Конечно, и о своих делах поговорили – о тех грошах, что получают... Слушали-то как!
– Конечно, не «Одесский листок» им читать... Там о фабричных беспорядках не напишут, а и напишут, так истины не узнаешь,
– Стали меня вопросами закидывать: кто такая, да что слышно о потемкинцах... Тут меня старуха узнала: я на Молдаванке одежду для матросов собирала. Моряков переодевали в штатское, чтобы переправить через границу. Я тогда дневала и ночевала в рабочих семьях... – Татьяна с удовольствием закончила: – Старуха меня поблагодарила и пригласила еще приходить.
– Это хорошо. А как с фабрики выбралась?
– Обыкновенно. Отстояла всю смену у станка и ушла вместе с работницами. Правда, в проходной меня работницы окружили – сторож не мог и рассмотреть-то толком. Хохотнул да прикрикнул: «Дуры-бабы, как куры шарахаются». Так и ходила всю неделю...
– Отчаянная голова! А если городовой или сторожа пронюхали бы? Схватили бы... Верный арест. – Степан Михайлович сердито сдвинул брови. – Ты, девка, в игрушки играешь. Нет, сегодня же поставлю на комитете вопрос, и решением, слышишь, решением обяжем тебя носа, не высовывать до отъезда в Петербург. Опасенье – половина спасенья...
– Степан Михайлович, еще одну листовку посмотри. – Татьяна старалась прекратить разговор, который принял нежелательное для нее направление. – Это о питьевой воде и положении работниц-трикотажниц Будьте ласковы...
– Лиса-патрикеевна...
Пронесло! Оставят в Одессе? Агитатор на фабрике Попова – дело нужное. Фабрика Попова отсталая. Хозяин известен своей жестокостью. Работниц взаперти держит. Сторожа из городовых. Крепость, а не фабрика. Ни стачки, ни забастовки. Там и агитаторов не бывает. Разве плохо, если она занялась маскарадом?
Рабочий день на фабрике четырнадцать часов, а кто не согласен – пожалуйте расчет. У фабричных ворот много охотниц. Безработица... А как жить? Детишки голодные, мужья в каталажках – у кого за потемкинцев, у кого за декабрьское восстание. Кто-то должен рисковать? И удобнее всего ей, бывшей трикотажнице. Она и у станка постоит, и с женщинами по душам поговорит.
– За листовку спасибо, Танюша. Хождение с переодеванием прекрати. Глупый да малый без опасу живут. Держи опас про запас. С опасом – что с запасом. Листовки, что сегодня получила, передашь кружковцам, а сама на фабрику ни-ни. Поняла? – Степан Михайлович для солидности водрузил очки и развернул плечи.
– А как с отъездом? Может быть, повременим? – с деланным равнодушием спросила Татьяна.
– Нет, я схожу за паспортом к фельдшеру, как и обещал. Кстати, прекрасная мысль: ты поедешь в Петербург акушеркой. А что?! В городе ты пообтесалась и вполне сойдешь за акушерку.
– Акушерка?! – Девушка комично передернула худенькими плечами. Брови удивленно взлетели. – Акушерка?!
– Да... Доктор Отт, близкий к императрице, в Петербурге открыл курсы для усовершенствования акушерок. Смертность при родах большая, и Отт надумал доброе дело. Тебе дадим паспорт, а в графе «занятие» напишем «акушерка». – Степан Михайлович, уловив вопросительный взгляд Татьяны, пояснил: – Это наша заботушка... Не такие документы добывали. Комитет вносит пять рублей за обучение, и целый год ты кум королю! Легально посещаешь курсы, слушаешь лекции и работаешь по заданию комитета. Здорово! А?
– Так какая же я акушерка? Грудных детей боюсь, а рожениц... – На лице девушки неподдельный испуг. – Меня заставят принимать роды или экзамены устроят... Провалюсь и всех подведу. Нет, лучше куда-нибудь на фабрику.
– Не торопись с выводами. У тебя будет легальное положение, прописка и прочее. К курсам полиция благоволит. Считают, что их опекает царица, а у тебя появится возможность учиться! Это Петербург, и партии нужны работницы-революционерки.
– О петербургской охранке всякие ужасы распространяют...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Сказка для мам
С Героем Социалистического Труда, депутатом Верховного Совета СССР, бригадиром шахтоуправления «Юбилейное» комбината «Южкузбассуголь» Геннадием Николаевичем СМИРНОВЫМ беседует специальный корреспондент «Смены» Сергей СМОРОДКИН