– Интересно? – полюбопытствовал Степан Михайлович.

– Строгости ужасные: каждого, кто причастен к революции, за ушко да на солнышко. – Девушка подперла голову рукой, как всегда при сильном волнении. – Акушерка! Для этого нужна интеллигентка, а я работница. Провалюсь...

– Интеллигентность – дело наживное. Ты за себя можешь постоять: грамотная, отважная, в каких переделках побывала! – Степан Михайлович говорил ровным баском. – Комитет квартиру присмотрит и советом поддержит...

– Грамотная... Грамотная, ровно настолько, чтобы понимать, как много я не знаю. – Девушка встала и прошлась по комнате. У окна остановилась и принялась выводить узоры на стекле. – Конечно, с настоящим паспортом славно ехать. Спи спокойно и ухом не веди. На вокзале пригласят в комнату жандарма: «Документики, барышня!» – Девушка сделала царственный жест рукой. – «Пожалуйте, сударь!»

Степан Михайлович смотрел на девушку добрыми глазами. Конечно, ей трудно. Столица... Интеллигентка... Как-то все сложится? Да и степень риска нельзя принижать... Столичная охранка! И уже большая партийная биография Людвинской: нелегальщина, потемкинцы, многие получали спасение из ее рук; баррикады, где ей прострелили легкое; доставка оружия в дружины... Да мало ли что припомнит ей охранка!

Степан Михайлович давненько наблюдал за ней. Забастовка в мастерской... Это и было ее боевым крещением. Хозяин жульничал: переводил стрелку часов назад и удлинял рабочий день. Кто ни посмотрит на часы – все пять и пять. А солнце упало, глаза слипаются. Тогда Татьяна проследила за хозяином, и что ж?

Негодяй встал на стул и, воровато оглядываясь, переводил стрелку часов! Она накинулась коршуном, закричала. Собрались работницы. Срамили хозяина. Она предложила хозяину оплатить ворованные часы, иначе сообщит в газету «Вечерний курьер». Хозяин огласки не захотел. Деньги выплатил., а ее уволил... И все же она пошла в газету. Огласки не убоялась. Вот она, Танюша! Ей в партии работать и работать... И в Петербург уехать необходимо: дело не в личной безопасности, а в возможности получить образование. Пока все в результате самообразования, пока одни «университеты» революции – тюрьмы да ссылки.

Татьяна молчала. Понимала, решалась ее судьба. Степан Михайлович загасил папироску. Дымок поплыл под потолок. Сизый. Легкий, как облачко. Откашлялся и голосом, не допускающим возражения, закончил:

– Завтра утречком забегу. Принесу паспорт и деньги на дорогу... Запаслив да опаслив два века живет! Поняла, к чему речь веду...

– В партийной кассе и денег-то, как кошачьих слез. – Тонкое лицо девушки вспыхнуло румянцем. – Лучше бы явку надежную...

– Явку?! Без явок в столицу пока никого не отправляли, явку получишь... Нужно уметь ждать. О деньгах правильно сказала – кошачьи слезы. – Степан Михайлович доверительно засмеялся и махнул рукой. – Не горюй, придумаем...

Татьяна погрустнела. Значит, все. У двери оглянулась и, все еще надеясь на чудо, решила задержаться.

– Пойду в городскую библиотеку. Раздобуду книжонку по акушерству: не краснеть же по пустякам в столице!

– Значит, Танюша, договорились, – подобрел Степан Михайлович, стряхивая пепел с лацкана пиджака.

– Договорились... Лучше в обиде быть, нежели в обидчиках, – улыбнулась девушка, застегивая жакет. – Мне и на французский надобно подналечь. Столица!

– Французский?! Неужто и самоучитель Пуссена повезешь? Действительно, толстенный самоучитель французского языка будто прилип-

к молоденькой работнице. Каждую минутку над ним колдовала. Товарищи шутили, а девушка сердилась и упорствовала.

– Пуссен? Он барышень для гостиных готовит. Приводит для практики отрывки из Шатобриана... Все изысканно и непонятно. Мне-то с его высочествами не встречаться и на балах менуэты не отплясывать! – Татьяна вздохнула: – Впрочем, профессиональный революционер должен знать все...

– Пуссена не тащи в Петербург. Менуэты танцевать не придется.. Кстати, Танюша, нужно тебе написать о событиях в Одессе в партийную газету.

– Мне?!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.