Прощай, друг!

Непродолжительное молчание нарушается только тихим, но различимым щелканьем камеры. Девушка, темноволосая, с отсутствующим взглядом, терпеливо дождавшись конца прослушивания, отвечает, не поворачивая головы:

— Они несли рождественский подарок.

— Рождественский подарок?

— Ну да, жалованье, вознаграждение... Банки-то на праздники закрываются, — отвечает девушка.

Лифт СИНТЕКО. Барран и Изабелла одни в движущейся кабине. Он в белом халате, она в розовом форменном платье компании. Позади нее на табло поочередно зажигаются номера этажей.

У Баррана суровое, жесткое выражение лица. Изабелла же готова разрыдаться, как тогда, в Марселе.

— Почему ты мне не сказала? — отрывисто спрашивает Барран.

— Да я сама не знала! — жалобно восклицает Изабелла.

— И сколько же там? Изабелла мнется, отвечает нехотя:

— Говорят, что-то около двухсот миллионов.

— Многовато для трехсот служащих!

— Там еще для выплаты на заводах... Я сейчас объясню.

Когда она приближается к Баррану, тот беззлобно, но сильно отбрасывает ее ладонью к стенке кабины.

— Что ты мне собираешься объяснить? Что это легко заграбастать? Что ты с самого начала вела именно к этому?

Ошеломленная, Изабелла мотает головой, не в силах подобрать слов, чтобы выразить свое негодование.

В этот миг лифт прибывает на последний, тридцатый этаж. Двери раздвигаются, и в кабину входит макетист в сером, держа в руках большой рекламный плакат.

Лифт спускается.

Любовники, вынужденные молчать, даже не смотрят друг на друга. Макетист удостаивает их лишь беглым взглядом. Тремя этажами ниже — снова остановка. Макетист выходит.

Барран нажимает на кнопку «Подземелье», и номера этажей вновь принимаются мелькать на табло.

— Да ты рехнулся!.. — внезапно оживляясь, со слезами на глазах восклицает Изабелла. — Я прошу тебя открыть сейф, чтобы положить туда мои акции! Мои! Я не прошу у тебя ничего другого!.. Для меня ничего не изменилось!