В октябре воздух по утрам был колючим и сильно пахло неизвестными цветами. Закат несравним ни с каким закатом, и то же было с восходом, будто поднесли огонь к натянутому тугому шелку.

На закате мы пытались снять монумент идеям Чучхе. Днем не получалось. Днем это было всего лишь грандиозное сооружение с искусственным факелом на вершине. Поднявшись лифтом, устроенным внутри монумента, вместе с нарядной девушкой, назубок знающей, сколько символического смысла заключено в количестве камней, использованных при строительстве, и как это связано со знаменательными датами, мы увидели гигантский стеклянный кулак над нашими головами и мертвых птиц на парапете.

Ночью пламя факела могуче плескалось над городом.

(«Я сам!» — вот смысл, вот пламя идей Чучхе. Развитие, опирающееся исключительно на собственные силы, на собственные ресурсы, собственный разум, — эта задача одновременно благородна и трагична.)

Микрорайон Кванбок — главный строительный объект XIII Всемирного фестиваля молодежи и студентов — в те дни работа здесь начиналась, а можно сказать, была в самом разгаре, ибо для того, чтобы завершить такое строительство, требовалось взять сразу невиданный темп.

Юноши и девушки, гости фестиваля, вы увидите новенький микрорайон, разместившийся на гигантской площади. Здесь, на юго-западе Пхеньяна, вас примут спортивная деревня, спортивные дворцы, модернизированный Дворец школьников и новый, тоже модернизированный цирк. Вы поселитесь в очень хорошей молодежной гостинице, а в парковой зоне на острове Янгак международный кинотеатр распахнет перед вами двери. В восточном Пхеньяне откроется Молодежный театр и Восточнопхеньянский Большой театр. По обе стороны шестикилометровой главной магистрали шириной в сто метров протянется ряд жилых домов высотой от восьми до сорока двух этажей... Всего на два года была рассчитана эта работа, причем одновременно осваивались солончаки, велось строительство Сучхонского виналового объединения и Тхэчхонской электростанции.

Это вы увидите въявь и по телевизору, в газетах и журналах.

А вот что увидели мы.

На поворотах автострады то и дело встречались, как громадные открытки, красочные панно, изображающие руководителя народа, окруженного радостной толпой людей. Мы оставляли город, щедро украшенный статуями руководителя. В отутюженном костюме полувоенного покроя, бронзовый, улыбающийся, он как бы шагал по городу. Два гигантских ребенка обычно льнули к нему...

Кванбок выскочил из-за поворота, смяв открытки, и открыточное небо благоуханного утра забилось пылью.

Мы увидели стройку — торжество энтузиазма и ручного труда. Людей чрезвычайно много. Они облепили высотные здания от фундамента до крыши. Они кажутся крошечными сравнительно с домами и особенно рядом с плакатами.

— Что там написано? — спрашивала я нашего гида и переводчика Пака. — Написано, что человек выполнял и перевыполнял план тайком.

Это было непонятно, странно. Пак объяснил, что плакат призывает к бесконтрольному ударному труду. «Надо быть скромным».

Толпы молодых людей работали лопатами. Похоже было, что они собирались разровнять холм, оказавшийся на пути улицы. Разравнивают так: на троих одна лопата, один копает, двое других, взявшись за веревки, помогают, подтягивают. Лица улыбающиеся, бодрые. Мимо неспешно катит машина с громкоговорителем, льется сладкая, нежная мелодия, слегка напоминающая наши лирические мелодии пятидесятых годов. Пак объяснил, что влияние музыки на работоспособность человека замечено не так давно при следующих обстоятельствах. Годовой план оказался под угрозой срыва. Тогда были срочно созданы группы пропагандистов, снабженные машинами с громкоговорителями. Не потребовалось никаких иных действий и затрат — план года был перевыполнен. Пак повторяет: идея принадлежит любимому руководителю корейского народа товарищу Ким Чен Иру, сыну великого вождя.

Восемнадцать миллионов квадратных метров — такова строительная площадка Кванбока. Люди строят день и ночь, приезжают сюда после своего рабочего дня. Студенты сформированы в ударные отряды. Так было не раз в истории республики: «группы трех революций» строили дорогу в Рёнсон и «осуществляли требования чучхейских методов земледелия», строили Тэнонсанскую парковую зону. Еще раньше, в 1957 году, студентов университета мобилизовали на строительство столицы...

Заведующий сектором международного отдела Корейского Национального подготовительного комитета Хван Сок Мин при встрече с нами затруднился назвать - число участвующих в строительстве фестивальных объектов. Я думаю, что в этом случае известное й у нас выражение «строит вся страна» следует понимать буквально.

Мы вошли в легкоатлетический манеж. Монтажники работали под куполом. Девушка в зеленом пиджачке стояла у плаката с кистью и баночкой краски. Мы подошли к ней, несмотря на явное замешательство Пака. Она улыбнулась, слушая перевод Пака, кивнула головой. Да, она готова рассказать о себе. Она приехала из провинции, услышав призыв к молодежи поработать на строительстве фестивальных объектов. Тогда был январь, холодно. Ее спросили, что она Может делать. Она перечислила, добавив; «еще рисую». С того дня она пишет плакаты. Это не просто. В день надо изготовить пять-шесть плакатов. Плакат не должен висеть долго, он заменяет газеты для тех, кому некогда читать их. Она живет в общежитии, жизнь прекрасна... Я запомнила озябшие руки, зеленый пиджачок и легкие тапочки на маленьких ступнях. В грохоте великой стройки эта судьба не слышна, незаметна. Что будет с ней потом? Что с ней сегодня?

Снова утро. Едем в Мангендэ. Это крохотная деревушка, где родился и провел детство, «вынашивал великий замысел о революции» Ким Ир Сен. Едем по дороге ухоженной, как парковая дорожка. Деревни не видим. Видим глиняный домик, похожий на макет, настолько он вычищен, настолько гладка глина недавнего ремонта, настолько... кажется, здесь не ступала нога человека. Между тем группы людей идут и идут. Мы видим орудия труда, которыми пользовался дедушка Ким Ир Сена. В маленьких комнатах над циновками — семейные портреты. Тишина благоговейная, несмотря на открытое пространство, полное деревьев и самого чистого на свете воздуха, на котором хочется петь и смеяться, — тишина принуждает к молчанию. Так же, как все, мы при выходе за калитку фотографируемся. Мы ни с кем не перекинулись ни словом. Деталь великой историй: когда революция победила, великий вождь прибыл в Мангендэ, чтобы пригласить дедушку отныне жить в достойных условиях. Дедушка отказался.

Как всегда в подобных местах, возникает ощущение нехватки воздуха... много благоговения, много тишины. Воздух врывается в легкие, когда мы отъезжаем от Мангендэ. Мы мчимся по парковой дороге, как вдруг перед нами на обочине возникает деревня, которую можно сравнить с бонбоньеркой, с фарфоровой статуэткой. Это Намли, образцовая деревня. Разумеется, просим остановить, да это, кажется, предусмотрено программой.

Аккуратнейшие домики в национальном духе. Чистота, к которой мы уже здесь привыкли. Чистота, лишенная запаха жилья. Сверкающие стекла веранд.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.