– Конец света! – сказал Рязанов, присаживаясь за нашим столиком. – Давайте используем этот вынужденный перерыв с пользой для дела.

И наша беседа покатилась дальше под грохочущие звуки туша.

– В одной из своих статей о кино вы, Эльдар Александрович, писали: «Это не значит, что я отрицаю новаторство и являюсь врагом «разрушительных» теорий, вступающих в борьбу с окостеневшей традицией, со штампом, с отжившим искусством. Однако всякая «разрушительная» теория временна. Польза ее заключается в том, что она возвращает нас к традиции в новом качестве. Когда же «разрушительная» теория становится главенствующей, в искусстве воцаряется скука...» Не могли бы вы прокомментировать эту мысль применительно к кинокомедии?..

– Дело вот в чем... Комедия никогда не является авангардом, который разрушает какие-то жанры и рождает новью стили. Освоение нового киноязыка – всегда дело драматической картины, потому что комедия – демократический жанр, и ее стилистика должна быть понятна широкому зрителю. Она родилась на площади, в балагане, в цирке, и ее направленность всегда демократична. Комедия никогда не хвалила богачей, никогда не поддерживала власть имущих. Она всегда была на стороне бедных, на стороне народа, на стороне широких масс. Поэтому наш Иванушка-дурачок всегда обыгрывает царя, Пьерро и Арлекин в итальянской комедии масок всегда побеждали богатеев, а Фигаро одерживал верх над графом Альмавивой.

Короче, демократичность комедии заложена в основе жанра. А раз это искусство демократично, оно должно быть понятно широким массам. Как только возникает новая запутанная стилистика кинематографа, сразу становится не смешно. Потому что пока зритель пытается расшифровать ребусы и вникнуть в смысл происходящего, ему не до смеха. Его внимание, его ум затрачиваются на другое. Не случайно, когда в фильмах Федерико Феллини рождалась новая стилистика кино, это были не комедии.

И только позже, когда новый киноязык бывает достаточно освоен широкими массами, он становится достоянием и комедии. В этом смысле она всегда идет во втором эшелоне.

Зато она может быть первооткрывателем в тематике, тут ее возможности чрезвычайно широки. Мне, например, в некоторых своих фильмах удалось замахнуться на вещи, которые, считалось, не по плечу комедии. В картине «О бедном гусаре замолвите слово» рассказывается о трагических событиях из жизни нашего народа в девятнадцатом веке. «Гусарская баллада» была сделана на материале войны 1812 года. Казалось бы, как можно смеяться, когда там погибали люди. Все дело заключается в точке зрения художника: он не должен смеяться над святыми вещами, издеваться над ними...

Мне показалось, что, даже увлекаясь рассказом о близких и дорогих ему вещах, Рязанов все время как бы поглядывал на часы. Беседа беседой, а главное дело крепко удерживало его внимание, не отпускало ни на мгновение. Он находился как бы в двух местах одновременно. Ну и работка!

– Меня интересует, насколько вас выхолащивают ваши фильмы, сколько времени нужно, чтобы после съемок восстановить затраченные силы... Но если уж вы начали о другом, то продолжите, пожалуйста, свою мысль, а потом вернемся к моему вопросу...

– Ах, вот вы о чем... Я не так понял... Ну, хорошо, продолжу ответ на незаданный вопрос. Каждую картину я снимаю так, будто никто мне ничего не скажет. Иначе и невозможно: искусству приходит смерть, когда ты начинаешь все время оглядываться и думать, что в твоей картине что-то кому-то не понравится. К тому же я абсолютно уверен в правильности своих позиций.

Хотя, разумеется, находятся чиновники, всякие перестраховщики, которые стараются увидеть в картинах то, чего в них нет, которые пытаются присвоить себе право быть блюстителями нравов, берегущими чистоту и так далее, – вот с этими людьми я борюсь непримиримо... И надо сказать, мне всегда удается отстоять свою правоту...

– Теперь вернемся к моему вопросу. Только я хочу чуть-чуть дополнить его: что главное в работе режиссера?

– Главное в профессии режиссера – выжить. Ну а если подробнее – нужно быть здоровым, выносливым, терпеливым, самолюбивым... Короче, нужно обладать множеством качеств – режиссерским талантом само собой разумеется, – которые позволяют одолеть эту тяжелую работу.

Картина, как ни парадоксально, делается не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Порой их накручивается столько, что кажется: все против тебя. Тем не менее нужно устоять, не пасть духом, и ты это делаешь.

Я попытался повернуть разговор на более приятную дорожку.

– Но в вашей работе, уверен, бывают и счастливые минуты? Когда?

– Конечно, не без этого... Наверное, самое приятное, когда удается все сделать так, как ты задумал...

– Но это в каждой профессии: и академику и токарю, уверен, бывает приятно, когда они сумели сделать то, что задумали и как задумали. Спрашивая, я имел в виду такое счастье, которое недоступно другим – только кинорежиссерам...

– Я думаю, наш труд отличается от других тем, что каждый фильм – это попытка проникнуть в новый, неведомый тебе мир. Каждый новый фильм – это разные герои, события, сюжеты, разный материал, который порой сопротивляется, а ты его должен преодолеть. Удача в этой работе – наверное, самое счастливое обстоятельство в нашей профессии. А может быть, режиссерское счастье – когда твоя картина нравится зрителю?.. Я, честно говоря, не знаю, что ответить на ваш вопрос...

– После «Вокзала» вы, надо полагать, приметесь за новый фильм. Вы уже думали, о чем он будет?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.