Однажды композитор Андрей Петров, посетовав на свою профессию, признался, что больше всех завидует кинорежиссерам.

– Режиссеры – народ особый... Не то что мы... Когда я бываю на съемках, всегда прикидываю, как бы сам на месте постановщика снимал тот или иной эпизод. И каждый раз убеждаюсь, какой это адский труд. Режиссеры должны очень много знать в самых разных областях искусства. Им приходится работать с большим коллективом людей – актеры, операторы, художники, композиторы, – и, прежде чем создать свой фильм, нужно объяснить всей этой массе людей свой замысел, чтобы труд всех слился в единое целое. Зато режиссер может в конце концов точно зафиксировать, «закрепить» в пленке свои идеи, что отсутствует у нас, композиторов: наш творческий успех во многом зависит от качества интерпретации нашей музыки...

Режиссерам в силу специфики своей работы неизбежно приходится сталкиваться с различными сферами культуры, искусства, науки, общаться с людьми самых различных профессий. В наш век это очень важно. Мы, композиторы, мало видим. Целый день перед нами разлинованный лист бумаги и семь нот. Всего семь нот.

Тот давний разговор я вспомнил, отправляясь на встречу с Эльдаром Рязановым, который в это время заканчивал съемки своего пятнадцатого художественного фильма – «Вокзал для двоих».

Честно говоря, труд постановщиков мне и самому казался всегда особенным, не сравнимым ни с каким другим. Больше всего удивляло, как они ухитряются увидеть то, чего еще нет и до сих пор не было. Я убедился в этом еще раз, когда накануне встречи с Рязановым прочел режиссерский сценарий. Кроме содержания фильма, в нем были ремарки – «крупный план», «панорама», «засветка», – которые позволяли до известной степени представить зримый образ будущих эпизодов, а указания метража помогали даже понять, сколько времени отвел им режиссер и тем самым подчеркнул значимость каждого в картине.

В общем, режиссерский сценарий напоминал морскую лоцию, которая помогала проложить верный курс в бурном и опасном море под названием съемки фильма, а сам режиссер выглядел капитаном, отдающим экипажу – то бишь съемочной группе – необходимые команды и уверенной рукой ведущим корабль к заветной гавани...

...В первую нашу встречу разговор не получился. Снимался большой и сложный эпизод, и одна из участвовавших в нем актрис никак не могла точно запомнить текст своих реплик, а они были очень важны.

Рязанов в очередной раз объяснял, как он представляет этот эпизод. Потом была репетиция, и еще одна. Но дело не клеилось. Режиссер нервничал. В джинсах и рубашке цвета хаки, на спине которой все разрасталось темное потное пятно, он походил сейчас не на бравого, отутюженного морского волка, а на каменотеса, ворочавшего неподъемную глыбу.

Решили снять первый дубль. На кинопленку и магнитную ленту одновременно. Тут же на экране видеомагнитофона просмотрели, что получилось. Рязанову дубль чем-то не понравился. После его замечаний тут же сняли второй. Снова просмотрели. Эльдар Александрович вздохнул:

– Давайте сделаем перерыв...

Убрали свет, выключили аппаратуру, заговорили в полный голос. Эльдар Александрович выглядел крайне уставшим. Совесть не позволяла донимать его сейчас расспросами.

– Извините, пожалуйста, – сказал он, приглаживая мокрые волосы, – видимо, сегодня нам не удастся поговорить. Через неделю мы начинаем съемки на Рижском вокзале. Работы там надолго, так что проще выкроить свободное время. Давайте там и встретимся.

Через неделю я толкался по перрону Рижского вокзала среди массовки, изображавшей железнодорожных пассажиров и, надо сказать, ничуть не отличавшейся от настоящих, которые, наблюдая за ходом съемок, убивали тягостное время ожидания поездов. И ресторан, оборудованный «Мосфильмом» в одном из крыльев вокзала, был похож на настоящий ресторан, функционировавший в это время в другом его крыле. И посетители обоих были как две капли воды.

В этих вот приближенных к жизни условиях нужно было снять центральные события картины.

Сюжет фильма несложен. Жизнь Платона Рябинина, главного героя, не задалась. При всем видимом ее благополучии: сам – пианист столичного оркестра, жена – диктор Центрального телевидения, есть свой автомобиль, материальный достаток, престижные знакомые – не хватает в ней того душевного тепла, которое делает человека счастливым. А тут еще судьба подкинула трагический случай. Возвращаясь из аэропорта, жена по неосторожности сбивает прохожего. Добросердечный Платон берет вину на себя: я, мол, был за рулем. И вот теперь его ждет суд, а после, как он понимает, заключение. В такую вот невеселую жизненную пору наш герой отправляется из Москвы в маленький городок повидаться с отцом, которого теперь он, по всей вероятности, увидит не скоро.

В дороге ему не везет. На одной из остановок Рябинин заходит в привокзальный ресторан перекусить чего-нибудь диетического, и, пока ждет заказ, кто-то из соседей по столу успевает не только съесть стандартный комплексный обед, но и уйти, не рассчитавшись. Естественно, официантка поднимает шум и, мгновенно наметанным глазом разгадав мягкотелость Платона, выбирает его в жертвы: эти несчастные рубль двадцать должен уплатить он. Пока идет принципиальное выяснение «ел – не ел» с вызовом милиционера и так далее, поезд Рябинина уходит, и наш герой на целых полдня должен застрять на вокзале незнакомого города. Вскоре по милости той же официантки он лишается паспорта, и вынужденная остановка затягивается на двое суток. Потом его обворовывают. Потом... В общем, на этом злосчастном вокзале с Платоном произойдет много грустных и нелепых случайностей, которые позже, в колонии, он будет вспоминать как самые светлые мгновения жизни, потому что здесь, на вокзале, к нему придет настоящая любовь. И – вы, наверное, уже догадались – его избранницей станет та самая официантка Вера Нефедова. Она тоже самозабвенно полюбит Рябинина. Как это обычно и бывает в кино, а иногда случается даже и в жизни: серия испытаний и мытарств, через которые вынужден пройти герой, завершается если и не счастливым финалом, то уж самыми радужными перспективами на будущее.

Веру играла Людмила Гурченко, Платона – Олег Басилашвили. Никита Михалков, приглашенный «на роль проводника Андрея, давнего друга Веры, должен был включиться в съемки чуть позже. Занятый хлопотами по другому фильму, где уже сам являлся постановщиком, Михалков мог выкроить в своем плотном рабочем распорядке только небольшое свободное «окно» и эти несколько дней давал режиссеру «Вокзала для двоих».

Неуклюжий по звучанию термин «давать дни» в кино употребляем часто и официально признан. Если режиссер видит в какой-то роли только конкретного актера, а последний уже занят в другом фильме, да еще работает в театре, да еще, не дай бог, должен выехать на гастроли, то ему, постановщику, приходится подстраиваться под этот чужой график и так планировать съемки, чтобы эпизоды с нужным актером падали на дни, которые, он дал. А когда в одном эпизоде нужно свести сразу нескольких до предела занятых исполнителей с несовпадающими личными планами да порой еще и живущих в разных городах, трудная задача превращается в головоломку со многими привходящими обстоятельствами.

А привходящих, часто непредсказуемых обстоятельств всегда хоть отбавляй.

В первые дни съемки на Рижском вокзале Рязанов выглядел крайне удрученным: при проявлении негатива был нарушен температурный режим, и целая партия пленки пошла в брак. Испорченным оказался и материал, который с таким трудом отсняли в павильоне неделю назад.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.