И еще руки! Ногти больших пальцев впились в подушечки безымянных, будто яростно соскабливали что-то нестерпимо жгучее.

А через пять минут, когда снятая сцена была просмотрена на экране видеомагнитофона, он хохотнул:

– Не знаю, как кому, а мне нравится. Вот так бы повторить еще разок.

И Людмила Гурченко в тон отозвалась:

– Ну, если режиссеру нравится, а оператор согласен снять еще разок, мы с Олегом не против повторить...

И все вернулись на площадку работать второй дубль. ...Настал момент, когда Рязанов предложил:

– Давайте все-таки начнем нашу беседу. Конечно, будут отвлекать, но хоть урывками, да поговорим...

Его действительно все время отвлекали, он убегал на съемочную площадку, а когда возвращался, мы прослушивали кончик прерванной магнитофонной записи и продолжали разговор дальше. А начался он так:

– Эльдар Александрович, вы не раз рассказывали и писали, что мальчишкой мечтали стать моряком, а во ВГИК поступили случайно. Не жалеете? Хотя иногда представляете себя в роли капитана?

– Честно говоря, нет. Свою инстинктивную мальчишескую тягу к путешествиям я в какой-то степени удовлетворил тем, что, работая после окончания института на Центральной студии документальных фильмов, много поездил по морям и океанам. Побывал на Камчатке, Сахалине, Курилах, Командорах. Попадал в жестокие штормы, три раза по-серьезному тонул. Не могу сказать, как повернулась бы моя судьба, если бы удалось осуществить юношескую мечту. В одном уверен: попутешествовать мне довелось не меньше, чем если бы стал моряком. Так что в этом плане все мои мечты, можно сказать, осуществились.

– А в какой-нибудь другой профессии, кроме режиссерской, вы никогда не представляли себя?

– Но я и сейчас не только кинорежиссер. Я пишу сценарии и книги. Веду «Кинопанораму» на телевидении. Преподаю на Высших режиссерских курсах. Так что, кроме основной моей профессии, у меня есть три другие, которым отдаю немало труда и времени. Еще я сочиняю стихи. Иногда на некоторые из них пишут музыку, и они становятся песнями. О каких еще профессиях я могу думать? И так грех жаловаться, все равно нельзя объять необъятное...

– Вам очень нравится быть кинорежиссером?

– Работа эта прекрасная и проклятая одновременно. Процесс создания фильма требует максимальной и полной отдачи сил, требует всего тебя целиком, с потрохами. В эту работу включаются не только твой ум, знания, опыт, но даже инстинкты, чувственные функции организма. Все приходит в действие, все подчинено одной цели – сделать картину. Тут происходит одна любопытнейшая вещь: сначала ты ее ведешь, а потом она тебя. Это процесс взаимный, потому что, когда ты задал картине какое-то направление, то не можешь отклониться от того, что наметил сам, и уже картина заставляет тебя двигаться в выбранном русле.

– И то, что вы постоянно переделываете первоначальный сценарий, порой на съемочной площадке меняете реплики героев, – все это и есть детали этого процесса?

– Это – следствие. Ведь процесс создания фильма, от замысла до монтажа снятого материала, – все требует от настоящего художника поиска нового, более выразительного, а не заранее запрограммированного и догматического решения темы. В принципе ты с самого начала знаешь, чего хочешь, знаешь, по какому пути идешь, и каждую частность подчиняешь этому. Но если обнаруживаешь, как что-то не согласуется с твоим генеральным замыслом, то начинаешь приводить эту частность в соответствие с ним. Это могут быть и поиски какого-то более интересного решения и желание выбиться из того, что ты уже делал или видел у других. Короче, этот процесс бесконечен. И пока художник жив – я имею в виду «жив» в переносном смысле, – он ищет новое решение. К сожалению, есть немало и «мертвых», которые работают рутинно, по привычке, по стандартам, по канонам, пусть по своим, не по общим, но повторяются. А повторение – смерть для художника. И вот чтобы не попасть в разряд «мертвецов», нужно идти не по кругу, а по спирали, вперед. И это требует максимальной отдачи сил, нервов, мысли, опыта.

– Сейчас вы снимаете свой пятнадцатый художественный фильм, и если применить к вам все, что вы сейчас сказали о творческом художнике, то выходит – сейчас вы совсем другой режиссер, чем были в 1954 году, когда приступили к съемкам первой картины – «Весенние голоса», или в 1956 году, когда закончили вторую свою ленту – «Карнавальную ночь»?

– Это естественно. Хотя совсем не значит, что каждая картина – итог. Есть картины, которые являются как бы накоплением сил, опыта, каких-то приемов, являются как бы трамплином для прыжка в другое качество. Необязательно, чтобы этот прыжок произошел в следующем фильме. Он может быть и через две и даже три картины.

Есть работы, которые сделаны на умении, мастерстве, знании ремесла, на том, что ты точно, железно знаешь. А есть фильмы, где ты прыгаешь в неведомое. Ты не представляешь, что собираешься делать и как это у тебя получится...

– Например?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.