Алексей Сурков

Коротенькое стихотворение «Человек склонился над водой» - одно из первых моих лирических стихотворений, написанных на войне. Оно дало моему сердцу основной тон всего, что я потом писал в дни, месяцы и годы Великой Отечественной войны. В восемь строчек этого стихотворения уложились все трагические переживания первых недель войны с катастрофическим откатом армий и фронтов на восток, с горечью потери огромных пространств и миллионов сограждан, оказавшихся под пятой врага, нагло рвущегося к Москве, к скорой, как ему казалось, победе. Это были дни и недели, когда двадцатилетние лейтенанты за одну ночь становились седыми, Потеряв родные города или деревни, родных и близких. Униженные и оскорбленные бессилием своим перед стальной лавиной вражьих танков и самолетов, они в эти страшные дни обретали необходимое на войне чувство ненависти к насильникам и мучителям, к которым не может быть жалости и пощады, которым надо воздавать мерой за меру. Мне кажется, что в этих восьми строчках обозначились какие-то первые штрихи становления характера солдата справедливой войны, носителя святой идеи народного возмездия палачам и поработителям. В те страшные, трагические дни над Припятью и Верхним Днепром, над Березиной и Сожем, в белорусских и смоленских лесах я встречал десятки и сотни этих белоголовых юношей, проходивших на кровавых дорогах войны горькую «науку ненависти», о которой потом писал Шолохов. И уже тогда я чувствовал, что они станут беспощадными мстителями за народное горе и кровь, но никогда не унизятся до палачества и мучительства, до тех несвойственных самым хищным и диким зверям зверств, какими запятнали себя пришельцы с запада. В годы войны мы все, советские поэты, писали стихи, добела накаленные чувством ненависти к врагу, но ни малой нотки милитаризма, шовинизма и человеконенавистничества не звучало в этих стихах. И не случайно, что в те самые трудные дни войны уже обозначилось глубокое подводное лирическое течение в нашей военной поэзии, породившее строки стихов «Жди меня» и таких песен, как «Огонек» или «В землянке». И было естественно, что, скажем, самое мое жестокое стихотворение, «Они не вернутся с востока», написанное в дни, когда враг стоял в тридцати - сорока километрах от Москвы, кончалось строками:

Именем жизни клянемся - гнать, истребляя жестоко,

И ненавидеть клянемся - именем нашей любви, -

и что примерно в это же время далеко от Москвы, на Юго-Западном фронте, родились поразительные по своей ясности и силе заключительные строки сильнейшей главы «Переправа» в «Василии Теркине» Твардовского:

Переправа, переправа,

Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идет святой и правый,

Смертный бой не ради славы -

Ради жизни на земле.

Человек склонился над водой

И увидел вдруг, что он седой.

Человеку было двадцать лет.

Над лесным ручьем он дал обет

Беспощадно, яростно казнить

Тех убийц, что рвутся на восток.

Кто его посмеет обвинить,

Если будет он в бою жесток!

Западный фронт. 1941.

Николай Тихонов

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 21
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.