Под небом Эстремадуры

- Я признаю, - сказал алькальд, - что нет работы. Я понимаю, что вы нуждаетесь в пособии. Признаю, что вы вправе просить его. Но наше айунтамьенто так бедно! Что может сделать оно? За последние годы оно израсходовало все, что имело. Сейчас у нас нет ни одного сантима в муниципальных сундуках.

- Это и видно, - сказал врач, - здесь все бедны, за исключением нескольких сеньоров.

- Так пусть дадут имущие! - воскликнул стоявший сзади дядя Сарна, приподнимаясь на носках.

Алькальд сухо ответил:

- На этот счет, вы сами понимаете, нужно обратиться прямо к ним. Я никого не могу заставить. Тем не менее, поскольку я признаю вашу правоту, обещаю вам обсудить это на заседании. Тогда мы увидим, можно ли что-нибудь сделать, хотя мне кажется, что это очень трудно.

Бесполезные обещания. Верных было только две вещи: голод и то, что португальские косцы под охраной жандармов собирали урожай.

Наконец, воз за возом перевезли пшеницу на двор к хозяину. На открытом жнивье остались дубы. Если бы хозяину вздумалось, он мог бы теперь пойти туда и поохотиться на куропаток. Как раз наступало подходящее для этого время...

Жандармы уехали, без сомнения, охранять урожай другого владельца. В поселке стало тихо. Мухи - и те присмирели, как требовал губернатор.

Стояла нестерпимая жара. От хижин бедняков несло помойной ямой, как будто нищета зависала в куче отбросов, грязных лохмотьев, замершей жизни - жизни, утратившей свою силу.

Что стало с чистеньким домиком Дамьяна, с его белыми стенами, с цоколем, выкрашенным киноварью, с цветами, радостно тянувшимися к солнцу? Трудно было поверить, чтобы в столь короткий срок невидимая лапа прошлась по всему с такой силой, царапая когтями, соскребая скромную белизну убогого счастья. Стены были грязны и дырявы, известка отвалилась. Все почернело от дыма, во всем был беспорядок. На соломенной подстилке в кухне валялась жена Дамьяна - Паулина, полуодетая, с маленьким ребенком на руках, напоминавшим мумию. Паулина таяла от голода и лихорадки. На лбу ее выступил холодный пот, она лежала в полном изнеможении и, казалось, крепко спала.

Хакобо, другой малыш, тоже валялся на полу. Пробуя подняться, он чувствовал шум в ушах, зубы его стучали. Зашел врач и, увидя его, сказал:

- У тебя верно тоже малярия, малыш. Поговорил и с Дамьяном.

- Это ужасно. Редкий дом, где не было бы двух-трех человек с приступами малярии. Мои коллеги из диспансера Басагоны энергично работают, но они бессильны. Это очень сложная проблема. Социальная проблема.

- Да, мы здесь почти не обращаем внимания на малярию. Все больны ею. Глотаем хинин - и только. Одни выздоравливают, другие умирают.

- Многие умирают! - сказал с отчаянием врач. - Нищета, а тут еще жара и малярия...

- Но вы же знали о ней.

- Я слышал об этом, но не представлял себе ее размеров.

Малярия! У нищеты сильная лапа хищника, но смерть иногда приходит от ничтожного укуса комара. Однажды утром вы встаете разбитым и слабым, тело у вас в холодном поту, вас трясет лихорадка. «Насморк, легкая простуда», - думаете вы. Но страшно сказать: ваша кровь уже заражена, отравлена. У вас малярия. Вас укусил, может быть, вчера, вечером, комар. Этот еле ощутимый укус приводит к тому, что вы сваливаетесь с ног: с каждой минутой вы становитесь слабее, вас пожирает лихорадка, у вас желтеет лицо, тускнеют глаза, вы худеете. Есть болезни, о которых не думают в городах. Но Эстремадура - девственная природа, и в этом опасность. Почва в заповедниках волниста, здесь много холмов и ложбин. Весной идут проливные дожди. Мощные потоки воды несутся по склонам холмов. Куда же впадают эти потоки? Никуда. Они делают повороты, скользят, бегут, но у них нет выхода - в конце концов они растекаются озерами, болотами. А потом наступает жара. Вода застаивается, загрязняется, принимает зеленый, лягушечий цвет. В воде живут малярийные комары...

Как будто недостаточно сильно бьет нищета! Вслед за ней приходит малярия. Она выдается в истощенный, надломленный организм, и наступает смерть.

Врача приводил в отчаяние этот бедный крестьянский поселок с его населением, умиравшим в лачугах от малярии и голода, тонувшим в грязи, жившим горячечной жизнью среди жестокой и богатой природы.