По ту сторону решетки

Во что могут превратить новую модель ВТК такие работники, я понял после того, как один из них поделился своей идеей: «Дисциплинарную комнату мы, конечно, оборудуем, радиофицируем ее — все, как положено. Но запишем на магнитофон правила внутреннего распорядка. Пусть с утра до вечера слушают!»

Только представьте себе, что все детали модели получат подобные «поправки»!

Нет, в главном такие «воспитатели» никогда не переменятся. Их зрение уже не улавливает лучшее, что есть в подростке. Они видят и будут видеть в нем прежде всего преступника, только преступника!

Но, пожалуй, самое страшное, что подобные воспитатели подбирают в ВТК, — актив из приспособленцев. Ибо подростки с обостренным чувством справедливости на сотрудничество с ними не идут. Такие «воспитатели» вносят в жизнь колонистов лицемерие, ложь, насилие.

Не лучше ли поэтому провести решительную замену старых кадров?

Одна из педагогических аксиом гласит: нужно решительно освобождаться от негодных воспитателей, какими бы издержками это ни грозило. Этой же аксиоме твердо следовал Макаренко. Он верил — подростки вовсе не глупый народ, поймут: педагогическая власть ослаблена. Но ослаблена ради того, чтобы им жилось лучше. Можно ли злоупотреблять тем, что делается ради них же самих?

Листаю пожелтевшие газеты двадцатилетней давности. В конце 60-х пресса смело и глубоко исследовала проблемы преступности. Попадаются материалы, которые вполне можно печатать и сегодня, ибо самые больные вопросы до сих пор не решены. Писали, например, о создании целой науки перевоспитания. А что сделано? В любой колонии есть теперь — для показа — методический кабинет. Но стоит начальству или комиссии появиться внезапно, начинается ажиотаж: «Где ключи? У Петренко? У Иваненко?»

Слышу в каждой колонии: «у нас недостаток воспитателей с высшим образованием» и спрашиваю себя: неужели для того, чтобы на равных общаться с ребятами, обязательно нужно высшее образование? И мало ли воспитателей, которым диплом вовсе не мешает самодурствовать? Слышу жалобы воспитателей и замполитов: на курсы повышения квалификации их не отправляют, в командировки за ценным опытом не посылают. И думаю: неужели для того, чтобы выявить лживых активистов, пресечь притеснения одних осужденных другими, — нужны какие-то курсы, если никак не научимся элементарному — содержать преступника с неукоснительным соблюдением законности.

— У нас продукты из посылок и передач не отбирают, — рассказывали мне работники колоний. — У осужденных есть специальная комната, где они едят то, что им передано, в присутствии контролера.

Все правильно. Никто ничего не отбирает, прошли те времена. Теперь «основной» просто скажет — и любой пацан сам принесет. Сам! И если контролер обнаружит, подросток никогда не признается, что нес для кого-то. Скажет: для себя.

Знают ли работники ВТК, что «дербановка» приняла такие скрытые формы? Думаю, да. Только делают вид, что пребывают в неведении. Так удобнее.

Я уже говорил о том, как сильно влияют на ребят телевизор, кинофильмы. Почему же излюбленное наказание в колонии — лишение телевизора и кино?

И еще об одном — о возмутительной системе «опускания», низводящей порой пацана до состояния животного. Трудно об этом писать, но приходится: некоторых из этих несчастных заставляют даже есть собственные испражнения! Борются ли с этим явлением в ВТК? Предлагают ли какой-нибудь выход ученые из ВНИИ МВД? Мне об этом ничего не известно.

А лживые активисты, готовые ради условно-досрочного освобождения на любое насилие, на любую подлость? Эти мускулистые хамелеоны, к чьим услугам так часто прибегают многие работники колоний, в награду вывешивая их фотографии на Доске почета.

Есть ли какие-нибудь способы воспитания истинно здорового актива? И на этот вопрос ученые не дали пока вразумительного ответа.

Смягчение условий содержания сделает пребывание ребят в колонии менее мрачным, но само по себе едва ли ускорит их перевоспитание.

Некоторые мои собеседники — работники ВТК — утверждали, что нужно отменить отчетность колоний за выполнение плана. Тогда, мол, у воспитателей развяжутся руки и они будут заниматься воспитанием, а не спасением хронически горящих производственных планов.

Как же так? Ведь еще Макаренко считал промфинплан лучшим воспитателем. Пусть план остается! Но пусть уйдет из жизни ребят монотонная работа на устаревшем оборудовании. Об этом писали уже не раз. Новая модель ВТК не даст ожидаемых результатов до тех пор, пока не будет основательно перестроена административная, хозяйственная и финансовая жизнь колонии. А перестроить ее можно лишь тогда, когда вся система воспитательно-трудовых колоний станет более гибкой, более открытой. А стать таковой она может лишь в том случае, если будет построена с учетом местных условий. Когда каждая область в стране будет иметь свою, пусть маленькую, колонию для несовершеннолетних.

Мне возразят: мало тебе тех ВТК, которые есть? Да, пусть их будет больше. Но ребят в них — через какое-то время — станет меньше. Гораздо меньше, чем сейчас. Я в этом глубоко убежден.

Никакой области не захочется сажать подростков в тех случаях, когда можно обойтись другими мерами воздействия. Ибо каждый новый осужденный — это дополнительный расход средств из местного бюджета.