РЕДКОСТНЫЙ, уникальный снимок этот впервые был опубликован в «Смене» через полтора десятилетия после Великого Октября с указанием, что в кадре «Одно из первых заседаний Совнаркома в Смольном в ноябре 1917 г.». Другие публикаторы еще категоричней утверждали, что фотография сделана во время исторического первого заседания. Но присутствие наркома почт и телеграфов, левого эсера П. Прощьяна (он сидит слева от Владимира Ильича) никак не могло быть раньше декабря... Пожалуй, правильнее всего было бы предложить для подписи к снимку такую. редакцию: первый снимок Совнаркома. Другого нет. Достоверно установлено только, что он мог быть сделан не раньше чем через пятьдесят дней после штурма Зимнего и не позже чем четыре месяца спустя.

Кстати, еще один человек, запечатленный на снимке, представивший лени-новедам важные свидетельства, – Елизавета Константиновна Кокшарова (мы видим эту двадцатипятилетнюю женщину в строгом платье с белым воротничком в правом углу стола между А. М. Коллонтай и Н. И. Подвойским) так же не могла присутствовать на первом заседании. Секретарем Совнаркома она стала работать именно с декабря. Запечатленное полуночное заседание наркомов она относит к концу января 1918 года.

– Заседание Совета Народных Комиссаров, – уточняет Елизавета Константиновна, – происходило на 3-м этаже в так называемом Красном зале (в левом крыле, если стоять лицом к зданию Смольного). На заседании мне пришлось писать протоколы. Секретаря Совета Н. И. Горбунова сначала не было. Он приехал к концу заседания, примерно в 2 часа ночи... и привез с собой неожиданно для всех фотографа-любителя. Владимир Ильич не хотел сниматься, но все же его Удалось уговорить...

Значит, это не 17-й. не великая октябрьская ночь! И все равно угадываешь в этом начало – очень уж хочется

одним хоть, что называется, глазом взглянуть: как было, как начиналось, в какой обстановке, кто был рядом с Ильичом, какая атмосфера царила кругом... Нет документальных зрительных свидетельств. Но рождение первого в мире рабоче-крестьянского правительства запечатлено в памяти тех, кому выпало стоять в решающий момент на ответственном посту в штабе революции – Смольном,

ДЛЯ УПРАВЛЕНИЯ страной образовать рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров. Заведовать отраслями поручается комиссиям. Правительственная власть принадлежит коллегии председателей этих комиссий. Прежде чем эта ленинская формула во вторую октябрьскую ночь станет государственным актом, будет многотрудный поиск ее решения, трудный тем более, что невероятно сложно найти общее понимание с попутчиками и союзниками. Сколько Ленин ни убеждал Марию Спиридонову принять общую с левыми эсерами программу правительственной деятельности – не согласилась; так и осталась сидеть на красном диванчике темным угловатым шипом с миной неприступной значительности... Что ж, выдвинем социалистических министров из одних большевиков!

Только вот министров ли? Разумеется, дело не в названии: правительственная власть будет совершенно новой формации, ничего общего не имеющей со старым чиновничьим аппаратом. Но важна тут и форма. Победивший народ и в символическом имени власти должен ощущать решительный разрыв с ненавистным прошлым, видеть олицетворение демократических целей и идеалов. Что подсказывает история революционных движений? Вспоминаются комиссары Конвента, Великая французская революция, славное время якобинства. Kommissaire – по-французски «уполномоченный». Народный комиссар – уполномоченный народом. Да, это образ революции...

Ближайшим помощникам Ленина запомнилась мимолетная, но озаряющая сцена в один из решающих моментов

падения Зимнего. Под градом донесений, запросов, рапортов Владимир Ильич, слитый в единый мускул и нерв, энергично переходит от телефона к телефону и чеканит, будто диктуя:

– Надо устроить комиссии по управлению страной, которые и будут комиссариатами. Председателей этих комиссий назовем народными комиссарами. Коллегия председателей будет Советом Народных Комиссаров, которому и принадлежит полнота власти...

Слово «нарком» как революционный титул явно нравилось Владимиру Ильичу, он впоследствии охотно им пользовался, но с не меньшим уважением называл своих коллег и министрами («...Вы нужны в министры»).

Рабочий-большевик Эйно Рахья, охранявший Ленина в последнем подполье, помнит ту крохотную комнатушку в нижнем этаже Смольного, полутемную, заваленную пальто и шапками, без единого свободного стула, где «назначались комиссары». Он сидел в уголке у двери, поджав колени к подбородку, и наблюдал, как рождается правительство обновленной России.

Однако при формировании большевистского кабинета возникли свои сложности. Самоотверженные поборники коммунистических идей, большевики видели себя во главе рабочих демонстраций, на баррикадах, в подполье, в ссылке, но менее всего – в министерских креслах. Всякий раз, когда Владимир Ильич склонялся над плохо освещенным столом, чтобы назвать очередного кандидата в наркомы, он ждал и очередного «самоотвода»: «Нетопыта». Смеясь, парировал: «А вы думаете, у кого-либо из нас есть такой опыт?»

С этого диалог потом начинался не раз. Владимир Иванович Невский, большевик почти с двадцатилетним революционным стажем, бывший партийным организатором в крупнейших городах (на снимке он третий справа, единственный безусый здесь мужчина), получив в свое распоряжение Наркомат путей сообщения, отказался. «Мне не хотелось занимать никаких высоких должностей, мне казалось, что я работник не канцелярии, а массы. Я всячески старался уклониться от этого назначения». Но после серьезного объяснения с Владимиром Ильичей он снял свою «круговую оборону». В другой раз, при назначении народного комиссара по внутренним делам, выслушав хитроумный отказ Григория Ивановича Петровского («Назначьте другого товарища, а я буду его помощником»), Владимир Ильич, не выдержав, заметил: «Во время революции от назначений не отказываются» – и, смягчившись, улыбнулся: «Дать Петровскому двух выборгских рабочих с винтовками, они отведут его в помещение министерства внутренних дел...»

При «формировании кабинета» будущий нарком просвещения А. В. Луначарский усмотрел несоответствие «портфелей» и специальной подготовки кандидатов, Владимир Ильич устало возразил: – там, мол, посмотрим – « нужны ответственные люди на все посты; если окажутся негодными – сумеем переменить». И в проекте постановления перечень пятнадцати имен предварил фразой: «В настоящий момент Совет Народных Комиссаров составляется из следующих лиц...» А потом сам же нарком просвещения признавал: сколько, мол, среди наркомов было таких, что «не без робости приступали к порученному делу, а потом оказались вполне на высоте его».

Из наркоматов первым возник Комиссариат иностранных дел, разместившийся чуть ли не в самом кабинете Ленина. Старый и Новый Свет проявляли жгучий интерес к народившимся Советам, и надо было немедленно «вырабатывать отношения». Второй комиссариат Владимир Ильич вскоре обнаружил... на диване близ своего кабинета. Где-то к ночи В. Р. Менжинский получил назначение наркомфином вместо Скворцова-Степанова, так и не выбравшегося из Москвы. На Совнаркоме от него потребовали скорейшего исправления катастрофически складывающихся финансовых дел. И он, оказывается, тут же стал «организовываться». С кем-то из товарищей притащил диван в Управление делами, вывесил над ним уведомление: «Комиссариат финансов» – и тут же уснул, скошенный многосуточной усталостью. Ночью, когда Владимир Ильич наткнулся на диван, Управделами Совнаркома (на фотографии мы видим В. Д. Бонч-Бруевича четвертым слева) шутя представил: «Смотрите! У нас уже организован и второй комиссариат... Позвольте вас познакомить...» Конечно, выглядело это комично, но нравилось, что комиссары начинают с того, что набираются сил.

КОММУНИСТИЧЕСКИМ АДМИНИСТРАТОРАМ Владимир Ильич готов изо дня в день повторять один и тот же наказ: учиться! – исследовать жизнь во всей ее полноте и неприукрашенной реальности; постигать и уметь считаться с тем, что выработала наука; овладевать искусством управления, анализировать каждый сделанный шаг. Не пройдет и года – он предложит подвести первые итоги; направит специальное «Письмо народным комиссарам» с высокоуважительным обращением: «Позволю себе выразить следующие пожелания...» И попросит особо отметить в правительственных отчетах: как улучшено положение масс, каково участие рабочих и крестьян в управлении; «показать конкретно, фактами, как именно сделала Советская власть определенные шаги (первые) к социализму».

Экономическая политика, хозяйственное дело – самая для нас интересная политика. Развивая эту мысль, Владимир Ильич всякий раз не только утверждает один из важнейших стратегических лозунгов большевизма, но, кажется, доверяет нам и самое сокровенное из своих желаний, самую неутолимую свою потребность: скорее и надежнее строить ту просвещенную, светлую, сытую и здоровую Россию, о которой мечталось всю жизнь. Жаль, что уже четыре с лишним десятилетия жизни, каждый из пятнадцати тысяч отданных революции дней, пришлось только сражаться – с царизмом, с идейными противниками, с контрреволюцией, интервенцией. Теперь же приступило время – за дело! – хотя на строительной площадке пока одни руины прошлого; хотя в руках строителей больше энергии, чем умения; в сердцах – больше порывов и желаний, чем терпения и настойчивости... надо учиться!

Благодарны судьбе те, кто вблизи Владимира Ильича, при непосредственном его наставничестве прошел школу социалистического хозяйствования, советского управления. Они имели перед собой идеальный образец руководителя нового типа – самого Ленина, единственного, по выражению Бернарда Шоу, деятеля Европы, обладающего талантом, характером и знаниями, соответствующими его ответственному положению. И их повседневная деятельность служит Владимиру Ильичу практической основой для выработки целого свода принципов и норм, которыми, как кодексом жизни, могут руководствоваться те, кому доверил народ управление делами страны. Первым советским наркомам адресованы сотни и сотни ленинских документов, где в каждой фразе – гроздья мыслей, в каждом слове – упругая сила экспрессии, в каждом эпизоде – нравственный урок.

Прежде всего надо до тонкостей осознать саму диалектику социалистического и демократического характера Советов. Что это такое? Поголовное управление. А что такое поголовное управление? Управляют все и враз, как сложилось поначалу? Но получается митингование и дискуссии, дело же страдает сугубо. Другая буквальная наивность: каждый сам себе голова, решает вопросы по своему усмотрению и разумению, только в общем сообразуясь с директивой. Получается многовластие и безответственность...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.