- Людечки добри! Гляньте, та тож наш Ленин!

- Ленин?... Где Ленин? - зашумела толпа и хлынула к бронзовой статуе.

Кто трогал рукой бронзу, будто не веря своим глазам, кто просто садился на мостовую и молча смотрел на бронзовое изваяние, кто говорил с ним, будто с живым... Многие, мужественно переносившие пытки в лагерях, плакали, не стесняясь обильных слез радости.

Старик в неимоверно рваном халате, сквозь дыры которого видно было истощенное тело, пробился и памятнику, трясущимися руками достал из - за пазухи сумочку, высыпал содержимое ее на ладонь и стал бережно сеять вокруг постамента. То была горсть земли, взятая стариком на родине, когда его угоняли на чужбину. Рассылая теперь эту драгоценную землю у подножия памятника, он что - то шептал.

- Наш Ленин... Наш Ильич... - повторяли люди, глядя на знакомое изваяние, и им чудились родные нивы, леса и реки, вспоминались колхозные праздники, звучали знакомые мотивы песен, и даже казалось, веяло ароматом своих полей... Родина была рядом, тут, где стоял Ильич. Каждый в эти минуты ничего больше не видел, не замечал, жил своей, переполнившей его сердце радостью и думами.

Толпы освобожденных из фашистской неволи катились через Эйслебен много дней, и не было среди них ни одного, кто не расположился бы у памятника, как под кровом Родины, отдохнуть, освежить исстрадавшееся сердце.

У подножия памятника в те дни стояла доска, на которой по - немецки было что - то написано. Но большинство возвращавшихся из неволи не умело читать по - немецки, а кто и умел, все равно не мог прочесть: доска и невысокий деревянный постамент до самых ног Ильича были завалены цветами. Советские люди торопились на Родину, никто из них не спрашивал тогда, как очутился здесь этот колоссальный, в три метра высотой, бронзовый монумент. Перед ними был образ Ленина, а он означал свободу и жизнь, радость и счастье. Он, словно родной отец, вышел далеко вперед, на дорогу, встречать своих любимых детей.

Когда пробуждаются сердца

Памятник Владимиру Ильичу и сегодня стоит в Эйслебене на том месте, где летом 1945 года его впервые увидели советские воины и люди, освобожденные из концентрационных лагерей. Только теперь деревянные подмостки заменены фундаментальным пьедесталом, на лицевой стороне которого высечена надпись:

W. I. LENIN geb 22. 4. 1870 gest 21. 1. 1924

На другой стороне пьедестала воспроизведен тот самый текст, что сначала был написан на простой доске. В переводе на русский язык он гласит:

«Этот памятник был похищен немецкими военными преступниками в России. Его намеревались переплавить, чтобы продлить преступную войну. Этому воспрепятствовали антифашисты завода «Кругхютте». Они спрятали памятник.

В честь Красной Армии памятник был установлен антифашистами 2 июля 1945 г. на этой площади».

Где, в каком советском городе стоял бронзовый монумент до Отечественной войны?.. Установить это не удалось и до сих пор. Памятник за военные годы обрел новую историю, породил легенды, говорящие о беспредельной любви трудящихся к гению человечества.

...1941 год. Гитлеровские орды, вторгшись в Советскую страну, грабили и уничтожали наши города и села. Где - то в Донбассе или на Киевщине, в Запорожье или на Смоленщине они сняли с постамента любовно воздвигнутый советским народом памятник Владимиру Ильичу Ленину, погрузили на железнодорожную платформу и отправили в «третью империю» для переплавки.

Образ Ленина вызывал у нацистов смертельный страх. Чтобы скрыть от немецких рабочих то, что изображал монумент, фашистские разбойники пытались придать скульптуре черты бесформенной глыбы: залепили бронзовую фигуру глиной, покрасили краской. Именно в таком виде шеститонная глыба бронзы прибыла в Катовицы.

Польские мастера, работавшие на заводе, взглянули на глыбу и замерли. Какая - то непостижимая сила оковала их движения, сердцу становилось тесно в груди. Они узнали в контурах глыбы фигуру того, чье имя нельзя было произносить вслух при фашистах; за одно упоминание этого имени нацисты бросали людей в концентрационные лагери. Но, как ни бесновались нацисты, имя это все равно жило в сердцах трудящихся, пробуждая надежду и веру в торжество великих идей; оно и во мраке фашистской ночи горело, как путеводная звезда... Мастера переглянулись. Старший постучал молотком по глыбе, отколол глину, поковырялся, как бы снимая пробу металла, снял шапку н, поклонившись немцу, сказал:

- То не можно переплавить в наших печах. Никак не можно!

Мастера подтвердили:

- Для такого металла режим катовицких печей не подходит. Совсем не подходит...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.