Отклонение от нормы

— Лошади... Это лошади скачут... — прошептала Петра.

В самом деле, было слышно, как вдалеке проскакали лошади, позвякивая уздечками. Шеба была расседлана, но искать седло и уздечку не было времени. Мы вывели ее во двор, положили ей на спину тюк с одеялами и кое-как на него уселись. Места для Петры впереди меня не было, и она села сзади, обняв меня ручонками. Почти без звука мы выехали со двора и двинулись по тропинке к берегу реки. Между тем конский топот и храп был слышен уже совсем рядом с нашим домом.

— Ты здесь? — окликнул я Розалинду.

— Я здесь уже минут десять, — тут же отозвалась она. — У меня все было готово. Мы изо всех сил старались с тобой связаться... К счастью, Петра проснулась вовремя.

Петра услыхала, что речь идет о ней, и возбужденно вмешалась, спрашивая, в чем дело. Как обычно в таких случаях, в голове у меня что-то бухнуло, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Тише, родная! — взмолилась Розалинда. — Пожалуйста, тише! — Она переждала, пока удар схлынет, и сказала: — Скоро мы тебе все расскажем. Салли! Кэтрин! — позвала она девушек.

Они тут же ответили:

— Нас привели к инспектору. Мы ничего не понимаем и ни о чем таком никогда не слышали. Верно?

Мишель и Розалинда в один голос подтвердили, что держаться надо именно так.

— Мы, пожалуй, лучше закроемся от вас, — сказала Салли, — так нам будет легче им врать. Не пытайтесь говорить с нами, слышите?

— Хорошо... Но мы для вас открыты, — сказала им Розалинда. — Быстрее, Дэви, — переключилась она на меня. — На ферме зажглись огни.

— Да-да, мы идем, — отозвался я. — В темноте они не сразу сообразят, по какой дороге мы поехали.

— Они зайдут в конюшню и поймут, что вы где-то неподалеку. Быстрее!

Я оглянулся назад. В окнах нашего дома зажегся свет, и лампы ходили ходуном в чьих-то руках. Мы услыхали чей-то окрик, когда были уже на берегу реки. Теперь можно было пустить лошадь рысью, а еще через полмили спустя — галопом. Вскоре мы подъехали к мельнице, я уловил чувство облегчения у Розалинды и понял, что она где-то рядом — чуть-чуть впереди нас. Мы опять пустились рысью, и вскоре я услышал впереди хруст ветвей. Я поехал на этот звук и увидел Розалинду, поджидавшую нас, да не одну, а с парой гигантских лошадей ее отца. На спине у каждого из громадных животных, возвышавшихся над нами, как башни, были по две большие корзины. Розалинда стояла в одной из корзин с натянутым луком наготове.

Я подъехал ближе, и она наклонилась посмотреть, что я с собой прихватил.

— Давай сюда одеяла. Что там у тебя в сумке? — спросила она. — Это все, что ты успел взять? — В тоне ее чувствовался укор.

— У меня не было времени на сборы.

Она быстро устроила из моих одеял что-то вроде мягкого седла между двумя корзинами. Я поднял Петру над головой так, чтобы она дотянулась до рук Розалинды, а та усадила ее на одеяла.

— Мы с ней будем здесь, — сказала Розалинда, — а для тебя есть место с другой стороны — в левой корзине. Оттуда можно стрелять с левой руки.

Она ловко бросила из своей корзины на спину громадной лошади что-то вроде веревочного стремени, и оно повисло на крупе животного так, что я, хотя и с трудом, мог дотянуться до него. Я слез с Шебы, повернул ее мордой к дому и шлепнул по заду. Она тотчас же ускакала. Потом я осторожно влез в корзину, и, как только я вынул ногу из самодельного стремени, Розалинда быстро втянула его наверх. Потом она взяла в руки повод, и, прежде чем я устроился в своей корзине, мы рывком тронулись с места.