Одноклассники

Леня в комнату через окно впрыгнул, Сашку в подпол пихнул, я слышала. А полицаи уже под окном. Добрые их кони — на дыбки. И первый полицай, усатый, мордастый, прямо с ходу:

— Где тут секретарь подпольный ховается, фамилие... Та не помню фамилие, прозвание его Моцарт?

Сердце у меня упало. «Моцарт» — значит, кто-то из своих школьных предал. Кто?.. Крикнула:

— Дурни, какой вам Моцарт? Моцарт уже сто лет как помер. А второй полицай, лицо рябое, бабье:

— Брось, девка, шутки шутить. И мы не лаптем щи хлебали. Давай этого, как там... Найдем сами твоего Моцарта, обоих тогда кончим.

Накачались, видно, самогоном полицаи, крови захотелось. Шмайсеры в упор на меня уставили.

— С ума посходили! — ору я. — Боже ты мой, где я вам Моцарта возьму! Ехали бы своей дорогой!

Тут первый полицай и пустил очередь поверх моей головы, по стеклам — дзинь-дзинь.

И Леня вышел к окну.

— Гляди, чернявый, вот он, ну, молодец Моцарт, — засмеялся тот, что с рябым бабьим лицом.

— Нет, нет! — выкрикнула я.

— А хто? — спросил усатый.

— Ну и что, если Моцарт? — спокойно спросил Леня.

И я промолчала. Судите, как хотите по совести, а промолчала...

— Моцарт? — аж захлебываясь, хохотал рябой.

— Моцарт! — подтвердил, усмехнувшись, Леня. Повернулся ко мне и сказал как-то странно, может быть, грустно и все-таки... все-таки, простите, мне показалось, будто удовлетворенно, будто гордо, будто сбылась его тайная мечта: — Это ведь прекрасно умереть Моцартом...

И тут я поняла, в чем его шанс на спасение.

— Ведите, ведите его в комендатуру, раз он Моцарт!

— Нехай хоч Пушкин, — мрачно сказал усатый, нажал на спусковой крючок шмайсера. И целой очередью...

Я и крикнуть не могла. Как кость у меня крик в горле. И вся я закаменела. А полицаи ускакали. Ну вот, главное и сказано... Прощайте. Живите долго.