Одна жизнь – одно дело

Потом заехали к ребятам. Дело было в обед. Собрали их в беседке. Сидят они, веселые, возбужденные, видно, что лекции слушать никак им не хочется. Ну, тогда я и говорю, как директор совхоза об их работе отозвался. Тут ребята просто расцвели. И вот того чувства, что они в этот момент испытывали, ничем не заменишь.

Сколько раз приходилось рассказывать мне о своей работе. И часто подмечал я у слушателей нотку сомнения – не скучно ли, не надоело ли: столько лет одно и то же... Во-первых, свое дело в жизни не надоедает. Во-вторых...

После войны мы на ходу переделали серийный станок М-20 на станок IA62 с 1200 оборотами вместо 600. Потом появились и другие станки, на которых детали обрабатывались с точностью до 5 – 3 – 2 микрон, станки с гидрокопировальными устройствами, восьмишпиндельные автоматы. К столетию завода, в 1957 году, была разработана новая модель IK62, ведущие конструкторы которого постоянно советовались с нами, рабочими. Одновременно шла реконструкция завода, на бурных заседаниях парткома, членом которого был и я, искались лучшие пути решения самых насущных проблем. В конце реконструкции меня вызвали к главному инженеру. Входя в кабинет, я услышал обрывок фразы заместителя начальника производственного отдела: «Уверяю вас, он не справится...» Оказалось, что с одного из заводов Украины поступила рекламация на наш станок. Мне предложили поехать устранить неполадку. Вообще-то тут нужны были знания хорошего токаря, а я слесарь, в наладке станков не участвовал, но меня, что называется, заело... В помощь мне дали инженера Юрьева из цеха наладок.

Несколько дней все наши попытки устранить дробление ни к чему не приводили – длинная штанга резцедержателя мелко вибрировала, визг металла резал уши по всему цеху... Каждый из нас предлагал свои меры. Я говорил, что надо изменить геометрию резца, Юрьев возражал: резцы заточены по чертежу и инженерному расчету, с учетом марки металла... Наконец мне удалось его убедить. «Попробуй», – махнул он рукой. Я попробовал – станок заработал. Радовался я недолго: ведь мой резец был только хитрым выходом из трудного положения, так сказать, ненормальный резец к ненормальному станку. Самое же главное – станок наш был конструктивно недоработан. Вот об этом после возвращения у нас на заводе был серьезный разговор.

Так скучно ли всю жизнь заниматься одним делом? Смотря кому. Если ты в нем много знаешь и умеешь, а еще большего хочешь добиться, то нет. Если просто лямку тянешь – разговор другой.

Нет, мне всегда было интересно и жить и работать. Еще знаете почему? Потому что много времени отдавал и отдаю общественной работе. Пусть из-за нее мне приходилось ограничивать время отдыха, отказываться от каких-то привычек, но сколько нового мне эта работа открыла, с какими замечательными людьми свела. Беднее – и намного беднее! – была бы моя жизнь без общественных обязанностей. Неоценимую помощь опыт этой работы оказал мне в исполнении ответственнейших обязанностей члена ЦК КПСС и депутата Верховного Совета СССР. Учитывая именно этот опыт, меня выдвинули в члены Комитета по Ленинским премиям в области литературы и искусства, где я должен был представлять точку зрения рабочих нашего завода.

Жаль вот только, «не за тем» приходят некоторые люди в общественные организации. Например, главная цель общества книголюбов, членом правления которого я являюсь, – популяризация книги. К нам же часто поступают с одной целью: дайте подписку! На мой взгляд, такие люди обкрадывают сами себя.

Станки, которые сейчас выпускает «Красный пролетарий», отличаются от тех, что я собирал полвека назад, примерно так же, как современные заводские корпуса отличаются от небольшого домика-теремка с причудливой лепниной на пузатых колоннах, в котором братья Бромлей когда-то создали механическую мастерскую. И это естественно – каких успехов добились за это время наука и техника. Но сейчас моя мысль о другом. О том, что за каждой моделью станка – судьба наших рабочих и инженеров, поиски, надежды, тревоги, огорчения и радости. И для меня за историей каждого нашего станка – люди, а уже потом научно-технические достижения. Вот в такой последовательности. А истории эти вовсе не безоблачны и зачастую полны моментов по-настоящему драматических. И тем выше цена достигнутого.

Однажды на нашем участке сложилась такая ситуация: надо было осваивать станки с совершенно новой системой управления и одновременно выполнить увеличенный план по выпуску старых станков. На планерках мы много спорили, думали, как лучше организовать дело. И вдруг на одной из них мастер Березовский, бывший сборщик, много лет отдавший заводу, резко бросил всем нам:

– Так беретесь вы за эту программу? Или боитесь перетрудиться? Так если кто не хочет работать, я обойдусь и без них. Приглашу «варягов» с других участков.

Рабочие переглянулись, недовольно зашумели:

– А при чем тут «варяги»?

– Толку-то от них всегда было мало!

– Не дело говоришь, мастер...

Так ничего полезного мы на той планерке и не придумали, а после нее молодые рабочие подошли ко мне. Не скрывая, что выступление мастера им активно не понравилось:

– Что он все время: я да я?

– «Варягами» пугает, а зачем? Что это даст?

– Лучше бы дельное что предложил.

Не знали ребята, что накануне мастер жаловался мне: трудно с новой техникой, если бы не молодой, энергичный распределитель работ Тоня Коляденкова, совсем бы не знал, что делать.

– Тяжело ему стало, ребята, руководить, – стал объяснять я, – в станке новом он разбирается, сами видели, слабо. Учиться? Поздно уже. Вот ведь какое дело.