Корреспондент. Недавно, будучи в Томске, я задала вопрос известному ученому — профессору, доктору экономических наук, заведующему кафедрой экономики и организации производства ТГУ В. А. Гаге: «Как бы вы определили, что такое «хороший рабочий» в эпоху НТР?» Он ответил: «Затрудняюсь дать, точное определение, потому что серьезные социологические исследования показали: повсеместно уровень квалификации нашего рабочего примерно на два разряда ниже, чем требует современное производство. Притом он не универсален, не способен к ротации в пределах участка, цеха, завода. А у рабочего за рубежом такие способности быстро растут. Медленная профессионализация — одна из метастаз застоя — таит стратегическую опасность для нации. Мы держимся глубоко ошибочного взгляда, что кадры — ресурс, практически не ограниченный и, уж конечно, менее важный, чем техника и финансы».

Мы знаем: на словах все отдают приоритет «человеческому фактору». А на деле? Давайте попытаемся выяснить, что именно убило профессионализм, разрушило престиж многих рабочих (да и не только рабочих) профессий? И как в связи с этим разумней перестроить профессиональную подготовку, которая будет иметь значение для жизни все большего числа людей, поскольку переучиваться в связи с быстрой сменой технологий придется и взрослым рабочим. И, возможно, не однажды и не дважды, а много раз.

В. Шапкин. Думаю, что на профессиональную подготовку будут оказывать и уже оказывают воздействие не только перемены в области техники или технологии. Но также перемены в экономике и даже политике.

Возьмите рост кооперативного движения в стране. Плохой работник кооперативам ни к чему — им нужен умелец, профессионал. Вот почему так быстро созрела идея кооперативных профтехучилищ, где можно подготовить такие кадры. Хотя по недавнему постановлению Совета Министров СССР ясно, что реализованной ей не быть. И, пожалуй, напрасно. Немало опасений, что все трудней будет заманить молодежь на государственное производство, особенно на не престижные вакансии вроде «заколотчиков ящиков», «забойщиков скота», «швей-мотористок» и в том же духе. И уже сейчас ежатся опытные и тертые жизнью директора ПТУ: как бы им не вменили в обязанность поставлять предприятиям рабочих именно этих, неперспективных профессий, а не тех, широкого профиля, созвучных времени, на подготовке которых, казалось бы, нужно сейчас сосредоточиться.

В. Конкин. Да, печальный опыт в этом деле у профтехобра имеется. От этой политики он уже претерпел. И это тоже удар в спину профессионализму.

С. Бёлановский. Здесь прозвучало: что убило профессионализм? Ситуация вроде как детективная. Стало быть, требующая расследования: кто убил? Когда убил? Почему убил? Какое, так сказать, «чудище» скрывалось последние 10 — 15 лет за «кудрявыми» показателями квалификации работников и гнало ближе к нулевой отметке их реальный профессиональный уровень? Загадка поставила бы в тупик Шерлока Холмса. Чудище ведь не имело как будто ни формы, ни цвета. Оно ничего не хотело и никуда не стремилось. Вернее, не оно, а она — все более и более разбухающая Незаинтересованность самого производства в труде высокой квалификации. Да, везде прославляли отдельных единичных асов и «маяков», для праздничных отчетов были нужны «положительные примеры», но в массовом масштабе они оказались ни к чему. Естественно, высокая квалификация и перестала в конце концов быть социальной ценностью, сколько-нибудь желанной целью. Это вполне согласовывалось с тем, что фабрики как заколдованные продолжали ткать километры давно уже вышедшей из моды ткани или, допустим, выпускать все больше несуразно сконструированных комбайнов.

Бессодержательность, а часто и невыполнимость производственных планов гасили творческое начало, которое является обязательной составной высококвалифицированного труда.

Сегодня это привело к тому, что в любимчики иных хозяйственных руководителей попадает работник, обладающий средней или даже низкой квалификацией, но готовый занять весьма непривлекательное рабочее место. Конкурентами работников высокой квалификации стали «серые». А ПТУ и техникумы столкнулись с массовым нежеланием учащихся работать.

Корр. Удивительно, но на многих предприятиях простаивает даже новейшая техника. Например, порой видишь развешанные по заводу призывы к молодежи стать операторами станков с ЧПУ...

С. Бёлановский. Станок с ЧПУ не такая уж завидная приманка. У нас почему-то принято считать, что чем меньше в профессии доля ручного труда, тем он более квалифицированный. Оператор пульта дистанционного управления в химическом производстве считается более высококвалифицированным рабочим, чем электросварщик. Это, однако, не так. В мировой практике оператор — рабочий низкой квалификации: следит за стрелкой прибора да нажимает, когда нужно, кнопки. А вот сварщики в развитых странах относятся к рабочим высокой квалификации: им даже преподают металловедение. Повышение ценности образования, да еще в короткие сроки, — дело далеко не простое. В новую концепцию профтехобразования должна быть заложена система каких-то новых взаимоотношений с производственными объединениями. Хотя дело это тонкое... И нужны реальные стимулы к.получению и сложной профессии, и высокого разряда.

В. Конкин. И кооперативу, и государственному предприятию нужен высокого уровня рабочий. В конечном счете и те, и другие работают на общество. Но я убежден: только при системном обучении мы можем подготовить рабочего нового типа, рабочего, который не только эффективно эксплуатировал бы новейшую технику, но и обладал широким техническим кругозором, выраженным интеллектом, развитым чувством ответственности. Ведь нарушения многих новейших технологий могут иметь опасные последствия для здоровья и работающих людей, и окружающего населения, не говоря уже о современном оборудовании: автоматических линий, лазерных установок, всей этой техники, начиненной электроникой. Сбои в системе профессионально-технического образования, безусловно, были. Вызваны они теми же причинами, что и сбои во всех других сферах жизни, — застоем, социальными и политическими деформациями. Но мы же не ликвидируем школы потому, что там много проблем. Не закрываем вузы потому, что и они во многом оказались несостоятельными. ПТУ как форму обучения оставить, без сомнения, необходимо. Но наполнить ее новым содержанием. Пока мы в этом отношении отстали от других стран. В США в 1973 году была принята программа занятости и профподготовки, которая объединяет разные программы в одну систему. В Японии в 1969 году принят новый закон о профессиональной подготовке; обучение идет все время работы человека. В обрабатывающей промышленности Японии в среднем 50 дней в году рабочий учится. В ФРГ срок профессиональной подготовки продлен на год и значительно усилен элемент теоретического обучения. Предприниматели, понятно, действуют не из благотворительных целей. Нынешний уровень производства требует большей интеллектуальности. Возьмите такую область? как микроэлектроника. Тут нужны способность к восприятию новой информации, навыки абстрактного мышления... Кто будет обучать в этом направлении? Сами предприятия? Но менять подготовку надо не заплаточным, а коренным образом. Опережающее образование, многопрофильные сложные профессии, более широкий выбор уровней образования — вот что заложено в новой концепции профтехшколы.

Корр. Наверное, об этом надо сказать подробнее.

В. Конкин. Новая концепция предполагает подвижность, гибкость, многообразие учебных программ, планов, штатных расписаний, ныне унифицированных и одинаково обязательных для всей системы. Концепция стремится сочетать интересы личности и потребности производства: для этого предлагается, в частности, трехступенчатая система обучения. Первая ступень — профессионально-трудовая школа, куда принимают после седьмого-восьмого класса и за три — шесть месяцев дают несложную профессию. Выпускнику присваивается разряд; он вправе поступить на второй-третий курс среднего ПТУ.

Вторая ступень — среднее профтехучилище и техническое училище. Срок обучения варьируется от года до трех, в зависимости от уровня образования подростка. Такие училища смогут готовить наиболее необходимых производству квалифицированных рабочих. Наконец, третья ступень — высшее профессиональное училище. Из его стен должны выходить профессионалы самого высокого класса. После окончания ВПУ можно будет поступить в вуз, допустим. сразу на третий курс...

В. Шапкин. Должен быть снят диктат органов образования над тем, какую именно долю в обучении может занимать профессиональная подготовка. Ориентиром должны служить реальные интересы и возможности групп учеников.

А. Новиков. Мы привыкли твердить, что надо заимствовать у США и японцев. Ослеплены их успехами! Мы не собираемся рассматривать человека лишь как высокоэффективный придаток к машине, а на Западе это было, есть и будет! Демократизация образования — право любого человека в нашей стране на общее и профессиональное образование. Образование, а не просто набор навыков для управления техникой. В концепции проходит красной нитью мысль: каждый человек должен иметь и среднее общее, и профессиональное образование. Даже если он не будет работать по этой профессии, а выберет что-то иное. Таков гуманный аспект образования, как он задуман в новой концепции.

Корр. Это гуманно, но «гуманно по-российски». Не является ли ненужным благодеянием молодому человеку и растратой для государства профессиональная подготовка «вообще»? Человек ведь, по идее, получает профессию не для того, чтобы почувствовать себя «не хуже других», а чтобы обрести свое место в жизни. Зарабатывать на жизнь трудом, который был бы ему и по душе, и по способностям.

В. Конкин. Да, я упустил этот момент, а в концепции он неплохо, по-моему, отражен. Думается, один из существенных пунктов концепции — создание эффективной службы профориентации (в отличие от господствующей ныне профпропаганды, профрекламы). У нас есть опыт успешной, научно обоснованной профориентации и в городах Прибалтики, и в Казани, и в Реутове (Московская область). С самого раннего возраста можно верно определить сферу деятельности, подходящую именно данной личности. Вообще у нас сейчас в стране около 20 таких центров, а в ближайшее время будет 40. Но им почему-то определено находиться под эгидой Госкомтруда. Это один из тех камней преткновения, которые никакой концепцией не объехать.

И. Волков. Способности человека нельзя воспитать, к сожалению. Только усмотреть, есть они или нет. В каждом сидит, так сказать, некая генетическая гребенка с неровными зубьями. Возмечтал стать человек в медицине академиком, а гребеночка-то выше участкового врача не пускает. Зато пошел бы он же в армию и до генеральского звания вполне бы домаршировал — это его сфера, тут зубец генетической гребенки совсем другого «роста». Чтобы выявить такую гребенку, надо дать проявиться человеку в самостоятельной творческой деятельности. Для этого нужно, чтобы человек с раннего возраста мог испытывать себя во всем — в строгании, пилении, рисовании, техническом творчестве. Учитель — только доброжелательный вдумчивый наблюдатель. Он ведет «творческую книжку школьника» не как учебный дневник с оценками, а как записи, нужные для анализа склонностей каждого ученика. Нельзя вылавливать в массе учеников тех, кто годен для рабочих профессий. Не на это должна быть нацелена профориентация, а на выявление свойств и качеств, говорящих об уровне способностей к обучению вообще. А он заложен природой. И только после этого надо переходить к определению сферы приложения сил. Здесь нет социальной «приговоренности»; мы должны избавиться от предрассудка, что художник — обязательно творческая личность, а рабочий — нет, что учиться на художника нужно долго, а на рабочего — быстро. В художественном училище художника готовят четыре года, а хорошего лекальщика лет шесть-семь надо учить, да не из всякого толк выйдет...

Нужен не просто думающий рабочий. Нужен думающий человек. Это много шире! В концепции правильно подчеркнута необходимость в новом типе учителя, но надо еще «дожать». Верю в учителя, который знает и умеет больше целого НИИ. Я написал книгу о том, как сжать учебный процесс, образно говоря, до «черной дыры»; как сократить нагрузку на мозг, объем изучаемого материала, отсеять словесный хлам, раскрепостить психику ученика. Тогда развитие учеников может достичь значительного уровня. Это выразится в удачном профессиональном выборе. На Западе довольно плодотворно экспериментируют в этом направлении. Существует направление «янг профешиналз». С 10 — 12 лет ребята учатся в обычной школе и одновременно работают в избранной области. К 20 — 23-м годам, когда профессиональная основа заложена, можно идти вглубь, изучать параллельные дисциплины. У нас же в стране средний возраст защищающих докторские диссертации по естественным наукам, например, 48 лет, кандидатские — 36 — 37. Мы должны сужать эти разрывы. Использовать наши ценнейшие человеческие ресурсы, а для этого создать все условия, чтобы выявить их. Я не только предлагаю свою, дающую неплохие результаты систему выявления способностей с раннего возраста, но и призываю других педагогов искать и находить свои, может быть, еще более совершенные методы.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.