«Волга» остановилась у гостиницы, они вышли.

— Может, вместе поужинаем? — спросил Серов.

Пока Гуров подыскивал вежливые слова для отказа, подполковник глянул из-под припухших век, все понял.

Серов протянул руку.

— Бывай, Лев Иванович. Земля круглая, вертится. Может, и я тебе когда пригожусь. Не сердишься, что тыкаю?

— Пустяки, Борис Петрович, — Гуров пожал его мягкую ладонь. — Счастливо оставаться.

— Давай! — Серов хлопнул его по плечу. — Машина придет за тобой в шесть тридцать, не проспи. — Кивнул и сел в «Волгу».

Гуров проводил ее взглядом.

Из остановившихся «Жигулей» выскочили трое молодых мужчин, которые тоже были в аэропорту. Над чем-то подшучивая, они вместе с Гуровым вошли в вестибюль и решительно направились к дверям ресторана, игнорируя табличку «Закрыто».

Гуров мог предъявить удостоверение, и его бы не обидели, покормили. Но он решил быть проще и пристроился у двери за спинами аборигенов.

Швейцар со строгим, неподкупным лицом приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы гость смог просунуть руку и положить ему в карман купюру.

— Сережа, только для тебя. — Швейцар распахнул дверь, пропустил Усольцева, Гутлина, Ходжаву и державшегося у них в фарватере Гурова.

Гуляла молодежная свадьба. Все как у людей. Невеста в белом, сам в темном и при галстуке. На свадьбе они едины, как, может, не будут уж никогда в жизни. Они устали, отбывают последний номер программы, ждут, не дождутся конца, чтобы занавес, наконец, упал. Скорее бы домой...

Столы стояли буквой «П», занимая половину зала. Другая половина была освобождена для танцев, лишь в дальнем углу притулились два столика. За одним сидела пожилая пара, видимо, хорошо известная в городе, так как многие из танцующих с ними почтительно раскланивались. Второй столик был сервирован так, на всякий случай. Видимо, швейцар знал, что Сергей Усольцев, а главное, сопровождавший его Кахи Ходжава «случай» подходящий.

Гуров все понял, сел, не стесняясь, сказал:

— Извините, сейчас уйду. Возьму с собой в номер.

— Сиди, — разрешил Усольцев. — Притулился к моей красненькой. — Он кивнул на швейцара. — Дядя Володя своего не упустит.

Сергею Усольцеву еще не исполнилось тридцати. Когда-то в спорте он подавал надежды. Чтобы надежды не сбылись, существует множество причин, перечислять их долго. Усольцев в спортивном сообществе остался, двинулся по административной части, стал начальником, не большим, но и не маленьким. В последние годы он приобрел брюшко и апломб, лицо и жесты его округлились. Но за этой внешней округлостью проглядывала натура жесткая, хотя среди спортсменов Усольцев слыл парнем свойским и незлобивым.

Его однокашник Арнольд Гутлин мечтал стать спортсменом, дальше второго разряда по шахматам не пошел, защитил кандидатскую, получил лабораторию. Умница, специалист в своей области, он обладал двумя недостатками. Самоунижая себя, Арнольд преклонялся перед атлетами и стремился всем и каждому услужить. После работы он возил Усольцева на своей машине, катал по городу каких-то неизвестных людей и чужих девушек. Вернувшись за полночь домой, писал научные статьи.

Отец, деды и прадеды Кахи Ходжавы работали от зари до зари. В вине, которое создал род Ходжава, можно было утопить стадо слонов. В пролитом этими грузинами поту можно было бы выкупать взрослого мужчину.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• …
• 16
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.