Ночь без вранья

Анатолий встал, прошелся по вестибюлю, постоял у входной двери, глядя на поджидавшее его такси, вернулся к Тане. Сторож настороженно следил за каждым его движением. Анатолий сел на край кресла, взял руки Тани в свои ладони.

— Таня, постарайся меня понять. Мне нельзя признаваться. Они сразу поймут, что я выпил, это подтвердят официанты. И тогда я становлюсь преступником.

— Ты говорил с Костей?

— Да. Я только что от него.

— Что он тебе ответил?

— А! Не могу, говорит. Совесть у него завелась или еще что-то.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты согласилась помочь мне. Чтобы ты подтвердила...

— Что человека сшиб Костя?

— Да, — замявшись, ответил Анатолий.

— Но это же... подло, Толя?

— Костя трусит. Боится, сам не зная чего.

— Ты предлагаешь ему взять на себя это преступление, а он не хочет?

— Можно сказать и так, — поморщился Анатолий, — хотя мне и не нравится, как ты все это изложила.

— Если я правильно поняла, моя помощь должна свестись к тому, чтобы я оговорила Костю?

— Он не понимает, в чем наше спасение! Он не понимает того, что, если я сяду, ему никто уже не поможет. И тебе никто не поможет. Мы все становимся одинокими и беспомощными.

— Но почему ты...

— Когда тебе было паршиво, я не спрашивал у тебя, почему, как, зачем... Когда ты не смогла поступить в институт, я не укорял тебя за плохое понимание математики, не выяснял, почему ты слаба в физике и как объяснить отсутствие знаний по химии. Я пошел и сделал. И тебя зачислили. И ты уже на третьем курсе. И у тебя все в порядке. Когда ты не смогла найти себе жилье, я только спросил: тебя устроит улица Садовая, отдельная комната со всеми удобствами? Она тебя устроила. Если бы ты пришла ко мне после такой же кровавой истории, я не задавал бы лишних вопросов. Я вообще не задаю лишних вопросов. Может быть, это плохо, может быть, это не вписывается в твою нравственность, но если человек просит помощи и у меня есть возможность помочь, я помогаю. Всего доброго, Таня. — Анатолий поднялся.

— Сядь. Вот так... Что я должна сделать?

— Если тебе трудно сказать, что за рулем сидел Костя, ты можешь уговорить его. Пусть это же скажет он сам.