Никита - музыкант

Как ты, батюшка, славный тихий Дон...

Ты кормилец наш. Дон Иванович,

Про тебя лежит слава добрая...

- Слава добрая, речь хорошая, - подхватил басом отец. Никита лежал и слушал, как дед Сашок и отец пели песню. Широкая, плавная, она поднималась над степью, такая же родная и необходимая здесь, как эти далёкие горы, река, небо. Никита замер, затаил дыхание. Он не заметил, как подъехали к реке. Только когда под колёсами зашуршал песок и лошади стали, Никита очнулся. Он соскочил с воза и побежал к Дону. Следом легко шагал дед Сашок. Паром только что причалил к тому берегу.

Никита шёл по сырому песку. Волны с хлюпаньем набегали на меловые глыбы, бились о них. Водяные струи расчёсывали на их боках лохматые водоросли, словно пряди волос. Из глубины медленно выплыл серый тупорылый голавль и закачался в зелёном фантастическом свете. Но вот на воду упала тень Никиты, и голавль, как серая стрела, метнулся в сторону и мгновенно исчез.

Никита окунул пальцы в воду. Она была холодная. Мальчик постоял, подумал и медленно побрёл к возам. Здесь уже откуда - то появился новый человек - широкоплечий мужчина с бритой головой и добрыми серыми глазами. В одной руке он держал удочки, в другой - свёрнутую цигарку. Отец зажёг спичку, поднёс её рыбаку. И Никите бросилось в глаза, что руки у них обоих одинаковые: натруженные, в мозолях.

- Слесарь? - коротко спросил отец, кивнув русоволосой головой в сторону рыбака.

- Угу... с Сельмаша, - ответил тот, вдыхая дым. - Порыбалить в отпуск приехал...

Они постояли, помолчали, приглядываясь друг к другу. Рядом с невысоким бритоголовым рыбаком отец казался великаном. Осторожно, словно боясь сломать, отец взял удочки, осмотрел их своим придирчивым взглядом и отдал слесарю. Под усами блеснули в улыбке зубы:

- Добрые удочки!

- Ты кем же в колхозе? - спросил слесарь, обращаясь к отцу так, словно они были знакомы давным - давно.

- В полеводстве занят... бригадиром.

- Ну? Вот здорово! - почему - то обрадовался слесарь. - Как с урожаем дела?

- Хлеба хорошие...

- Так, так, а то мы в городе беспокоимся: не присушило ли суховеем? А ну, скажи, как наши сортировки у вас действуют?

- Неплохо... Не обижаемся, - усмехнулся отец. - Давайте побольше. - Он хотел, видимо, ещё что - то добавить, но тут подошёл паром, и началась погрузка.

У причала ржали лошади; толстый паромщик деловито командовал:

- Вправо, вправо заводи жеребчика...

Никита стоял на покачивающемся настиле, крепко уцепившись руками за перила. Ленивые волны разбивались о понтоны, обдавая сапоги блестящими брызгами. Казалось, что река кипит. Отец помахал фуражкой оставшемуся на берегу слесарю. Никита тоже махнул ему рукой.

Из - за мыса показался колёсный пароход. Он плыл медленно, важно, и шлёпающие удары плиц по воде далеко разносились над плёсом. За пароходом тянулись баржи. На одной из них из - под откинутого ветром брезента виднелась золотистая россыпь пшеницы.