Поздно вечером того же дня тело убитой женщины, было, наконец, обнаружено. Возбудили уголовное дело. Основной версией  считалось убийство на почве ревности. При обыске в кабинете Сухово-Кобылина были найдены письма Натальи Нарышкиной. В них московская красавица упрекала Александра Васильевича в том, что он к ней охладел. Имелись там и угрозы в адрес купчихи Луизы Демьяновны. Сухово-Кобылина незамедлительно арестовали..

         А еще через несколько дней слуги Луизы де Манш стали  давать признательные показания. Дескать позарились на богатства иноземной купчихи, бес, мол, попутал. Однако опытный следователь этим показаниям не поверил, помня, что на теле убитой  были обнаружены весьма дорогие ювелирные украшения.

        Тогда полиция   решила обыскать поместье Сухово-Кобылина. На деревянных ступеньках четко выделялись бурые пятна, а на заднем дворе удивленные полицейские увидели целую лужу запекшейся крови. Казалось бы, все – дело можно смело передавать в суд. Улик предостаточно, виновные сознались, заказчик (или заказчица) жестокого убийства вот-вот сознается под тяжестью улик… Не тут-то было: повар под присягой заявил, что практически ежедневно обезглавливает на заднем дворе кур и всякую другую живность  (а в середине девятнадцатого века  эксперты-криминалисты еще не могли точно определить, человеческая кровь присутствует на древесине или домашней живности).

         Между тем Сухово-Кобылина посадили в «секретный» чулан, а потом зачем-то возили в закрытой карете по различным местам Москвы, в надежде, что нервы у него не выдержат, и  следствие, таким образом, получит от обвиняемого признательные показания. Но… не получилось. В результате московский надворный суд вынес по этому делу следующий приговор: слугам госпожи Луизы де Манш Егорову и Козьмину – по двадцать  пятнадцать лет каторжных работ соответственно, горничным купчихи – ссылка в Сибирь, а господина Сухово-Кобылина, ни в чем по сему делу не виновного, к суду более не привлекать.

        Два месяца спустя.

        Но произошло неожиданное: Егоров и остальные обвиняемые в одночасье взяли, да и отказались от прежних показаний. Написали, что за признание своей вины им, барином, то есть Александром  Васильевичем, были обещаны аж тысяча пятьсот рубликов. И не ассигнациями, а полноценным серебром, а также вольная им самим и их родственникам и ходатайство на высочайшее имя об облегчении участи осужденных.

      Закревский тогда утверждал: «В вверенном мне городе никакого суда нет и быть не может! Здесь только я решаю, кто виноват, а кто нет! Этот ваш Сухово-Кобылин виновен однозначно! Сей факт никакому сомнению не подлежит!»

       Барина вновь посадили, но ненадолго. Сумел-таки доказать, что своим людям  ничего подобного никогда не поручал и не обещал. Следствие снова зашло в тупик. Есть труп, налицо жестокое убийство, а обвиняемых как бы и нет. Кипы бумаг ходили из одного департамента в другой…

       Семь лет спустя.

        Все эти годы главным подозреваемым оставался Александр Васильевич,  и все  это время его мать добивалась полного оправдательного приговора. Писала во все инстанции, истратила несметную кучу денег. Ходили слухи, что отданных на различные взятки средств хватило бы на то, чтобы выложить ассигнациями дорогу от Москвы до дальнего имения Сухово-Кобылиных. Частенько старой женщине не отвечали, а тогдашний министр юстиции граф Виктор Никитич Панин и вообще целиком и полностью разделял мнение московского генерал-губернатора.

       Но все в этом мире имеет свое начало и свой конец. На смену одному российскому императору пришел другой – крестный сын Кобылина Александр II.

       Через некоторое время в петербургский особняк семьи Сухово-Кобылиных прибыл нарочный от самого императора с пакетом, скрепленным казенными сургучными печатями. На красивой гербовой бумаге было написано следующее: «Сего дня в 17-00 его превосходительство министр юстиции граф Панин прибудет в указанный дом и лично сообщит окончательное решение по затянувшемуся делу».

По прибытии министра  это решение было озвучено: «Сухово-Кобылина и его крепостных крестьян - Ефима Егорова, Галактиона Козьмина, Аграфену Кашкину – от всякой ответственности по вышеозначенному предмету оставить свободными».

         А немного позже в одном официальном вестнике появилась малюсенькая   заметка: «Решение Госсовета от 25 октября 1857 года по делу господина Сухово-Кобылина «было затеряно» писцом в пьяном виде вместе с парою сапог»…

        Александр Васильевич после всего пережитого написал несколько драматических произведений, женился и уехал во Францию, где его изредка навещала дама, с ног до головы закутанная во все черное. Злые языки утверждают, что это вполне могла быть госпожа Нарышкина-Дюма.

       Так и осталось нераскрытым это темное давнишнее дело и участие в убийстве Луизы де Манш  драматурга Сухово-Кобылина…    

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.