Директору рыбоводного хозяйства возиться со мной не хотелось. Он покрутил в руках редакционное удостоверение, и глаза его убежали в угол, где в стеклянных банках стыли заформалиненные мальки.

— Что, я буду вас за ручку водить? — сказал директор добрым голосом. — Завтра «Жерех», наш баркас, пойдет на тоню за производителями... Прокатитесь, весь банк посмотрите... Двое суток туда, двое обратно.

Я моргнул, пытаясь сообразить, как директор узнал, что моя командировка кончается через пять дней.

— Может, вас цифры интересуют? — уловив мое замешательство, спросил директор, и в голосе его прорезалась жесть. — Можем и цифры представить. Хоть за пять лет отчеты выложим.

Я понял, что так именно и будет — за пять лет. Пуда три папок и в придачу бухгалтер в сатиновых нарукавниках.

Я поглядел на осетренков и севрюжат, запломбированных в банках, подумал, что они похожи на крошечных крокодильчиков, и сказал, что поеду на баркасе.

«Жерех» оказался сорокасильным пароходиком с прямым, будто обрубленным носом, с красной полоской на тощей трубе и приплюснутой кормой, где были сложены бухты троса, бочки, багры и черные, тяжелые цепи. Над выступом машинного отделения возвышалась буксирная дуга и гак-кованый тупой крюк для крепления буксира.

На палубе баркаса был устоявшийся запах рыбы, истертых канатов, мазута и крашеного железа.

Капитан «Жереха» Леонид Иванович Усик встретил меня без энтузиазма.

— К нам, значит, начальство спихнуло, — с грубоватой откровенностью сказал он и почесал пальцем лысую голову, похожую формой и цветом на перезрелый огурец. — Интересного у нас не высмотрите. Вода да рыба, вот и все наши картинки: разносолов на котле тоже не держим. Одним словом, не разлюли-малина... Василий, отдай чалку!

Молодой матрос в опрятной ковбойке, в расклешенных, тесных на бедрах брюках, ловко пробежал по кромке фальшборта и скинул с кнехта петлю причального троса.

— Вперед помалу! — скомандовал капитан в раструб переговорной трубы.

Рейс начался. Мы должны были отвести на тоню порожние прорези — большие плавучие садки с продольными щелями на корпусе, с воздушными отсеками на носу и на корме. Приемщики рыбного хозяйства на тонях берут в прорези производителей судака, сазана и красной рыбы. Обратным рейсом нам предстояло доставить живой груз.

Майское солнце удушливо колыхалось в небе, рассыпая по воде блескучие зайчики. От реки, еще не прогревшейся после весеннего паводка, тянуло прохладой. Ветер отгонял жару к плоским унылым берегам. На разливах мокли в стоячей воде косматые ветлы. Ядовито зеленели по ильменям камыши, чуткие каждому вздоху ветра.

Как скифские нелюдимые курганы, горбатились иногда на берегах беровские бугры. На склонах их темнели промоины от весенних дождей и лепились сизые лоскуты перекати-поля, неведомо как набиравшего угрюмую силу на растрескавшейся, пропеченной солнцем глине.

Из четырех человек, составлявших команду баркаса, моему появлению обрадовался лишь молодой матрос в ковбойке. Через час мы разговаривали с Василием Бабичевым, как давние знакомые.

— Виктор Петрович, — спросил он меня, — вы читали книгу «Огонь в полночном океане»?

Я признался, что такой книги не читал.

— Вот это вещь! — Василий пододвинулся ко мне. — Про Героя Советского Союза капитана Гаджиева... На его подводную лодку наскочили эсминец и три катера. Начали, заразы, глушить бомбами, а капитан Гаджиев всплыл и — бенц! — одной пушечкой раздолбил фашистов на макароны...

Матрос вдруг посуровел, уставился на просторную воду твердыми, немигающими глазами и добавил:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.