Нас было трое

Они пожали друг другу руки и на следующее утро уехали, с трудом запихнув Марту в маленький автомобиль Манни и привязав на крышу ее багаж. Все шло превосходно. За целое лето у них ни разу не было разногласий. И даже когда в Сен - Тропезе Берт целую неделю ухаживал за маленькой пышной блондинкой из Штатов, это не беспокоило Марту.

впрочем, казалось, Марта вообще не умела беспокоиться. Все события она воспринимала с каким-то сонным спокойствием. Она не писала писем и редко получала их, потому что, переезжая с места на место, почти всегда забывала оставлять свой новый адрес. Когда ей были нужны деньги, она телеграфировала своему парижскому банку и, получив, беззаботно тратила их.

Когда они заговаривали о будущем, Марта пожимала плечами: «Не знаю, наверное, буду просто болтаться. Я придерживаюсь политики дрейфа. Никто из наших сверстников не придумал ничего лучшего. Я жду откровения, чтобы выбрать что - нибудь постоянное. Но не тороплюсь, совсем не тороплюсь».

Как ни странно, но это для Манни делало ее интереснее других девушек. Марта только потому еще ни на чем не остановилась, казалось ему, что не встретила ничего хорошего. И он верил: когда она сделает выбор, это будет что - то большое, оригинальное, замечательное...

Они пролежали на пустынном пляже почти до двух часов, потом, несмотря на холодную воду, решили выкупаться и, чтобы согреться, устроили соревнование. Дистанция была короткая, ярдов пятьдесят, но Манни, стараясь не отстать от Марты, совсем задохнулся. Она, перевернувшись на спину, спокойно покачивалась на поверхности воды, когда тяжело дышавший Манни подплыл к ней.

- Все было бы иначе, - Манни улыбался, но все - таки ему было немного стыдно, - если бы не моя астма.

На берегу, закрываясь по очереди большим полотенцем, они переоделись. На Марте был свитер с бело - голубыми полосами и велосипедные туфли. Манни, как никогда, ощутил ни с чем не сравнимое обаяние этой девушки. В своем матросском костюме она казалась такой веселой и вместе с тем странно трогательной.

Вместо завтрака в ресторане было решено устроить пикник. В двухместном автомобиле (Марта втиснулась посредине) они отправились в город и купили холодного цыпленка, хлеб и немного сыра. Все это вместе с двумя бутылками розового вина поместилось в корзине, полученной у торговца фруктами, в лавке которого была куплена огромная ветка голубого винограда. Потом они поехали к старому форту. Поставив автомобиль, забрались на широкий верх белой крепостной стены, выходившей прямо к морю.

Со стены была видна широкая бухта, совершенно пустая, если не считать лодку с самодельным парусом, направлявшуюся к мысу Сен - Барб.

Манни чувствовал что - то дикое и опасное в том спокойствии, с которым огромный океан обрушивался на плоский камень стены. У него чуть - чуть кружилась голова, и, смотря вниз, он представлял, как был бы беспомощен среди этих волн и скал.

Пока Марта разрезала цыпленка и раскладывала сыр, хлеб и виноград на кусочках бумаги, Берт подошел к самому краю стены, так что пальцы ног выступали над обрывом, поднял вверх руки и, глядя на горизонт, стал декламировать:

Волны моря, разбивайтесь о холодный серый камень,

Пусть же мысль моя разбудит слов

неугасимый пламень...

Манни выпил немного вина из бутылки: они не взяли с собой стаканов, - отломил кусочек хлеба и положил на него темное мясо. Берт, не переставая жевать, спросил:

- Как вы думаете, может ли способный молодой американец разбогатеть, основав во Франции фабрику для производства бумажных тарелок и стаканов?

- Это испортит невыразимую средневековую атмосферу, - ответила Марта.

- О, старую, вульгарную, невыразимо средневековую атмосферу жирной бумаги! - сказал Берт. - И это говорит женщина! А, Манни? - В притворном отчаянии он театрально приподнял одну бровь. - Ты никогда не думал о том, как нам повезло, когда мы зашли в эту картинную галерею во Флоренции и встретили Марту? Представляешь, во что превратилось бы наше лето? Мы были бы отданы на растерзание своре европейских хищниц: декольтированным итальянским кинозвездочкам, тощим французским натурщицам и рыжим разведенным американкам с голодными глазами. Сознайся, толстяк, разве ты не чувствуешь сейчас неземное спокойствие?

- Где это ты научился так говорить? - спокойно спросила Марта, поднося ко рту бутылку с вином.

- Мой дед был проповедником в Теннеси. Он учил меня бояться господа, читать библию, пить кукурузную водку и говорить гармоничными предложениями. - Берт встал и бросил ножку цыпленка в Атлантический океан.