Налет

Алексей чувствовал, что краснеет, и закусил губы. Ясно видел, что плакат висит не у места, и в голове лихорадочно забегали вопросы: «Кто повесил? Как могли ошибиться? Надо снимать. Ах, черт!»

- У тебя, Бойков, сроду такого станка не было, - насмешливо проговорил курчавый Лобцов, вызывая у всех одобрительные улыбки.

Алексей медленно, стараясь казаться спокойным, снял плакат.

- Извини, Колачев... Значит, ребята ошиблись, - внятно проговорил он.

- Ага! Ошиблись... За эти ошибки...

- Везде ошиблись. Сопли вытирать не умеете, а лезете не в свое дело, - сурово поддержал Колачева хмурый Сугробов.

Рабочие заволновались. Посыпались оскорбительные насмешки на Алексея и на комсомол. Колачев грозился за это оттащить всех комсомольцев в завком.

- Да его Колька Хахаров со своего станка перевесил, - неожиданно закричал рыжий здоровяк Смолин. Протискался к Бойкову. Прочитал плакат. - Ну да... Он самый... Своими глазами видел.

Токарь Сурков строго и зло осадил Смолина.

- А почему не остановил?

- А, черт его... Просто так... Для смеху... - Смолин расплылся в глуповатой улыбке. За ним весело рассмеялись еще человек пять.

Алексей почувствовал, как рабочие перекачнулись на его сторону. Облегченно вздохнул. Изменившимся голосом проронил:

- А за такие проделки все рабочие должны бить по рукам. Смеху здесь мало.

- Правильно! Притянуть Хахарева.

- Осмотреть его станок!

- Подожди, Бойков, вместе обсудим.

Алексей, побледневший, но с виду спокойный, прошел к своему - станку. Убрал свернутый плакат. Стал укреплять резец. Руки его - дрожали.

Рабочие продолжали шуметь около станка Колачева. Алексей, уже улыбаясь, следил за ними. Хотел подойти, но выдерживал себя. Рабочие перешли к станку Хахарева и там почему - то стихли, но не расходились. А перед началом работы токарь Сурков подошел к Алексею и передал длинный исписанный лист.

- Вот, товарищ Бойков, для комсомола. Копию мы передали в газету.

Алексей, волнуясь, прочитал: